Город – terra incognita (часть 1)

«Королевство кривых зеркал»

Есть особая значительность в суровом лаконизме и кристальной четкости латинских изречений. "Terra incognita", Земля неизвестная, неузнанная,— повторяем мы за древними. И вот уже неизвестная земля становится романтическим и загадочным миром, ждущим своих первооткрывателей. Чем пристальней вглядываюсь в переменчивый лик современного города, тем больше кажется он мне именно такой — исполненной тайны, бросающей вызов своему исследователю неузнанной землей.
Почему город не изведан? — усомнится мой коллега — архитектор, градостроитель. Ведь мы создаем его собственными руками, своей волей. По нашим планам ежегодно возводятся новые жилые районы, целые новые города — реализованные расчеты, увеличенные до натуральных размеров макеты.
Почему же, воплотившись в действительность, они начинают жить по собственным законам, часто недоступным нашему профессиональному знанию? Самонадеянность градостроителя на каждом шагу опровергается жизнью — город перерастает рамки проектного предвидения, он ведет себя совсем не так, как ему предписано. Иногда кажется, он делает это нарочно, назло нашим тщательно продуманным, сбалансированным планам — растет там, где ему надлежит остановиться, и нерешительно топчется там, где мы проектируем рост. Город контринтуитивен, нельзя управлять его развитием, исходя только из соображений здравого смысла,— к такому выводу приходит Джей Форрестер, автор получившей широкую известность динамической модели города. Этот вывод, наделяющий город свойствами самоорганизующейся системы, способен обескуражить градостроителя с его представлением о городе как о строительном объекте, своего рода суперсооружении, то есть «очень большом и сложном доме». Едва ли, однако, это удивит исследователей других специальностей, исходящих из совсем иного видения городской реальности.
География города, например, исследуя пространственные характеристики городской территории, приходит к выводу, что многие из них, например плотность застройки, плотность движения, убывают по мере удаления от центра к периферии.
Эта особенность не исчезает со временем. Несмотря на то, что на окраинах строится все больше и больше, центр застраивается более компактно. Различия между центром города и его периферией лишь сглаживаются, но отнюдь не устраняются, словно волна пробегает по крутому склону графика, делая его кривую более пологой, но не меняя ее характера.
Если бы можно было синтезировать такие представления в один зримый образ, то, скорее всего, мы увидели бы город как подобие вулкана. Всхолмленная поверхность поднимается к «кратеру» городского центра, порождающего все новые «выбросы» активности. Растекаясь во все стороны по склонам, заполняя и обходя неровности рельефа, потоки этой «лавы» застывают у подножия горы, делая ее все более высокой и пологой.
Не менее непривычная для градостроителя картина городской действительности открывается и в работах по социологии. Город предстает как средоточие человеческой деятельности, как непрерывное движение людских и информационных потоков. Гигантский муравейник. Однако в этой видимой беспорядочности существует свой порядок, свои приливы и отливы, когда, казалось бы, случайные индивидуальные перемещения складываются в устойчивые направления массовых миграций. Машина коммуникаций, где каждая связь оплачивается временем и энергетическими затратами на преодоление расстояния. И где каждая ячейка заполнена клеткой живого материала, сохраняющей свободу индивидуального выбора.
Итак, градостроитель, географ, социолог. Мы могли бы упомянуть еще многих специалистов, изучающих город каждый со своей позиции. Они видят его и описывают в специальных терминах своей науки. Множество разных отображений одного объекта с разных точек зрения, словно в зеркалах разной кривизны. Каждое из этих отображений позволяет детально рассмотреть лишь некоторые свойства реального объекта, игнорируя или искажая одновременно многие другие.
Именно из-за разной кривизны «зеркал» оказывается подчас невозможной обратная операция — совмещение этих вынужденно неполных, односторонних теоретических моделей в единое, синтетическое представление об объекте. Слишком велики различия в языках научных дисциплин, изучающих город. В результате, чем больше углубляется, детализируется наше знание о городе, тем более дробным, мозаичным оно становится: множится число «зеркал», все менее достижимой кажется единая, синтетическая картина городской реальности. Как найти путь к преодолению создавшегося противоречия, к устранению принципиальной неполноты современных теорий города?
Представим себе, что в основу всех детально развернутых, но локальных, внутридисциплинарных представлений положен единый, универсальный язык обобщенного описания города — базовая теоретическая модель, фиксирующая самые главные, фундаментальные свойства строения и развития города, природу его структурной и функциональной организации. В этом случае можно надеяться на своего рода «голографический эффект» междисциплинарного синтеза, на восстановление совокупного «объемного» отображения целостного объекта по его частичным, неполным, так сказать, «плоскостным» проекциям, полученным внутри каждой из градоведческих дисциплин.
Возникает вопрос: может ли быть предложена универсальная теоретическая модель города, отвечающая таким требованиям? И вопрос этот должен быть обращен прежде всего к градостроителям, поскольку именно они больше всех заинтересованы в совершенствовании и конструктивном использовании науки о городе. Чтобы справиться с такой задачей, надо отрешиться от узкого, ограниченного рамками специальности взгляда на город как на хорошо изученный и жестко управляемый объект своей профессиональной деятельности. По-видимому, пришло время посмотреть на него более широко, с разных, в чем-то противоположных точек зрения.
И главное — оценить не только то, что их разделяет, но прежде всего то, что их связывает между собой, чтобы «запеленговать» таким образом наиболее общие, основополагающие характеристики городской реальности. Иными словами, надо отказаться от установившихся предубеждений собственного опыта и проникнуться ощущением путешественника, впервые вступающего в неизведанную страну — urbs incognita.

Почему центр становится центром

Общепринятое употребление слова «город» (город — в смысле огородить, обособить) предполагает отдельное, пространственно-обособленное поселение. Однако сегодня городской образ жизни шагнул далеко за пределы компактного, плотно застроенного города. Он охватывает обширные территории, включающие целые группы городов и поселков, которые связаны между собой настолько тесно, что их нельзя рассматривать в отдельности, вне этих связей. Так что приходится говорить уже не о городах, а о градостроительных системах.
Что же общего имеет пространственная организация всякого города, любой градостроительной системы? Прежде всего — неоднородность.
Употребление города вулканической горе — не только поэтическая метафора. География города умеет рассчитывать профиль этой «горы» — изменение относительной ценности городской территории от «вершины» — центра к «подножию» — периферии. Социология города подтверждает устойчивый характер доминирования центра по отношению к периферии, видит в нем главный механизм, обеспечивающий бесперебойную работу города как «машины коммуникаций». Да и сами градостроители выделяют центр и связанные с ним участки транспортных коммуникаций среди всех прочих элементов города — жилых, производственных, рекреационных зон,— отводя им особо важную, структурообразующую роль.
Почему же город не является равномерно освоенным, одинаковым во всех направлениях пространством? Почему, в самом деле, каждый обязательно имеет свой центр? Причину, очевидно, следует искать в том, что человеческая деятельность имеет естественную тенденцию — концентрироваться в пространстве. Такая концентрация выражает самую суть феномена города: максимум потенциальных контактов, наибольшее разнообразие видов деятельности и потребления ценой минимально возможных затрат.
Город начинался с перекрестка дорог — водных или сухопутных. Такое положение обеспечивало ему главенство над целым районом, размеры которого, в свою очередь, определяли значение и перспективы дальнейшего роста самого города. Точно так же и внутри городов есть свои «точки роста», функциональные доминанты, своего рода «города в городе», активно воздействующие на всю остальную территорию. Выгодно расположенные, самые доступные для населения участки города застраиваются плотнее, чем другие. Наиболее важные объекты, те, что притягивают к себе население, размещаются в зоне наивысшей транспортной доступности. Тем самым достигается экономия энергии, средств, времени на главную «работу» города — осуществление социальных коммуникаций. Поэтому интенсивно освоенные и хорошо доступные районы занимают ведущее, определяющее положение в структуре городского плана.
Такие районы становятся средоточием наиболее активных городских процессов, связанных с массовыми людскими потоками и требующих концентрации. Это — торговля, развлечения, зрелища, многое из того, что относится к сфере науки, информации, управления и т. п., в отличие от других видов деятельности, для которых подобная концентрация не только не нужна, но даже противопоказана. Выходит, от того, насколько интенсивно осваивается район и насколько он доступен, зависит роль, которую он будет играть в общем процессе функционирования градостроительной системы. Значит, существует не только структурная, но и функциональная значимость района, вернее, его совокупный структурно-функциональный потенциал.
Почему здесь уместно говорить о потенциале? Потому что речь идет о комплексной, так сказать, «энергетической» характеристике городской территории. Подобно тому, как энергия движущегося тела зависит от двух характеристик — массы и скорости движения, так и реальная градостроительная значимость каждого участка города, присущая ему способность совершать градостроительную работу определяется тем, насколько интенсивно он освоен и насколько удобно расположен по отношению ко всей остальной территории города. Эти две характеристики — плотность и транспортная доступность — являются своего рода градостроительными аналогами физических характеристик массы и движения. Их произведение и есть структурно-функциональный потенциал, который можно рассчитать для любой точки или района города.
Причем на основе самой обычной информации — она всегда имеется в распоряжении градостроителя. И значит, можно исследовать структурную и функциональную организацию градостроительной системы. Во всяком случае, появляется фундамент для такого исследования. Фундамент, которого раньше не было.
Интенсивно осваиваются определенные участки совсем не случайно. Как правило, именно на них находятся особо важные и значимые объекты. Часто благодаря этому такие районы приобретают дополнительное общекультурное, символическое значение. Так или иначе закрепляется, стабилизируется не только определенное распределение деятельности, но и ценности городских территорий.
Если условно разбить всю территорию города на районы и суммировать значения структурно-функционального потенциала по всем этим районам, то выяснится, что большая часть суммарной величины создается заведомо малой частью общего числа районов. Поэтому число таких участков и размещение их в городской системе не только обобщенно характеризуют строение и функционирование города, но и ограничивают возможные изменения, связанные с его последующим развитием. В этом смысле структурно-функциональный потенциал может служить мерой устойчивости (или своего рода инерции), которую проявляет, обнаруживает градостроительная система.
Как правило, во всех городах без исключения мы видим сходную картину. Везде существует резкая дифференциация на две группы районов: районы с высоким потенциалом и с невысоким, значительно ниже среднего. Первая группа занимает, как правило, очень небольшую часть городской территории. В Москве, например, свыше восьмидесяти процентов суммарного потенциала всей системы сосредоточено менее чем на семи процентах городской территории. Это наиболее устойчивая часть системы, та часть, где концентрируются основные процессы жизнедеятельности, ее каркас. Каркас включает главные магистрали и транспортные узлы, важнейшие объекты, находящиеся в зоне их непосредственного влияния,— общественные, деловые и другие уникальные комплексы, которые привлекают массовые потоки посетителей.
Подавляющее же большинство районов города имеет сравнительно невысокие и приблизительно одинаковые значения потенциала. Они составляют ткань, то есть основной материальный субстрат системы, структурно подчиненный каркасу. К ткани относится большая часть жилых территорий, рядовая застройка производственных и коммунальных зон.

Продолжение статьи - читать.