Макарьев на Волге

Давно забыты те времена, когда этот край был пограничной землей, ареной борьбы между Московской Русью и Казанским ханством. И следует отдать должное смелости девяностолетнего Макария, выходца из простых людей Нижегородского посада, который в 1435 г. поставил свою келью на берегу Желтого озера, что лежало в лесах недалеко от Волги. Обитель его вскоре была разорена, а сам он уведен в плен. Как сообщает предание, величавый старец вызвал уважение захвативших его врагов, и он был отпущен под обещание удалиться дальше от Волги. В костромских лесах и сейчас стоит основанный им город Макарьев на Унже.
Через двести лет, когда на великой реке прекратилась рознь, другой незаурядный человек - Алексей из Мурома, ставший монахом под именем Авраамий, поставил здесь монастырь, названный в память первооснователя - Макарьево-Желтоводским. Часто приходится сожалеть о том, как мало мы знаем свое прошлое, особенно о жизненных судьбах отдельных людей, даже о тех, кто в свое время выделялся среди современников. Тем более это относится к представителям низов сословного общества. Как развивались их личности, как преодолевались ограничения исторических условностей, можно узнать лишь по случайно сохранившимся отрывочным сведениям. А иной раз в таких подробностях лежит ключ к многим явлениям отечественной истории.
Хотя мало мы знаем об Авраамий, но судить о нем можно по его делам, точнее, по деятельности выходцев из основанного им в 1620 г. Макарьевского монастыря - и перед нами вырисовывается выдающаяся и, как видно, совсем не обычная фигура. Может быть, дальнейшая история монастыря выглядела в глазах современников иной раз довольно неприглядно, но первые десятилетия его жизни, как видно теперь в исторической перспективе, имели такие особенности, которые выделили монастырь среди многих десятков и сотен монастырей Московской Руси. И, конечно, не случайность, что именно из его стен вышло такое большое число выдающихся общественных деятелей XVII в. Правда, определялось это в первую очередь их немалыми личными способностями, но и в большой степени помогали полученные в монастыре воспитание и солидное по тем временам образование.
Как справедливо отметил писатель Д. А. Жуков, в XVII в. «вырваться из рамок угнетения феодального государства для человека низших сословий можно было, только занимаясь церковной деятельностью». Поставить себе такую цель могли молодые люди в любом из многочисленных православных монастырей, но лишь воспитанники начальных лет существования монастыря на Желтых водах оставили заметный след в жизни России. Одни из них многие годы влияли на идеологическую политику Московского государства, другие же оказались в числе серьезных противников этой официальной церковно-политической линии.
Среди тех, чья молодость была связана с Макарьевским монастырем, наибольшую роль в истории играл Никита Минин, происходивший из крестьян мордовской деревни Вельдеманово и ставший патриархом всея Руси под именем Никона, власть которого соперничала с царской. Отсюда, из нижегородских пределов, вышел духовник царя Алексея Михайловича Степан Вонифатьев, протопоп Иван Неронов и некоторые другие члены кружка «ревнителей благочестия», священнослужители, бывшие одно время ближайшим окружением царя. Этот же монастырь дал целый ряд представителей высшей церковной иерархии, в том числе Иларион, митрополит Суздальский, другой Иларион, митрополит Рязанский, Симеон, архиепископ Сибирский и Тобольский. Многие из них впоследствии поплатились за сопротивление никоновским нововведениям: как погибший в 1656 г. Павел, епископ Коломенский, как наиболее талантливый из воспитанников Макарьевского монастыря - Аввакум Петров, первый в нашей литературе начавший писать на народном русском языке, который был сожжен в 1682 г. в далеком Пустозерске «за великие на царский дом хулы». Известность Аввакума намного пережила всех его и товарищей, и противников, давно забытых историей, а слава продолжает расти и сейчас, перейдя за границы нашей страны.
Авраамий скоро передал управление монастырем другим игуменам, оставаясь, по-видимому, его идейным руководителем. Он и его продолжатели смогли подобрать достойных учителей-наставников, обеспечить редкими и ценными тогда книгами, создать особую атмосферу, которая поддерживалась по традиции в продолжение многих лет и после смерти основателя. Воспитанники, обязанные им всей своей будущностью, или выдвинулись на верхушку церковной иерархии, или заслужили славу мучеников, поэтому до нас дошли их имена, тогда как их духовно богатые учители остались в полном забвении, и память о них давно стерлась временем. И вряд ли когда-нибудь появится возможность установить сущность, значительность и смысл их повседневных поучений.
Однако монастыри на Руси были прежде всего феодальными хозяйственными организациями, и для этого рода деятельности необходимы были другие, во многом противоположные, чисто деловые качества и практическая сметка непосредственных монастырских руководителей. Картину растущего крепкого хозяйства рисует «Духовная изустная память строителя Макарьево-Желтоводского монастыря Авраамия»,записанная в апреле 1640 г. сыном его попом Гаврилой Алексеевым: за рубленой деревянной оградой стояли деревянный же Троицкий собор с приделом Макария, церкви Михаила Малеина и Успения, да еще одна Никольская церковь в монастырской слободе . Такой достаточно крупный комплекс, выгодно расположенный на половине пути между верхней Волгой и ее устьем, мог претендовать на серьезную роль в жизни страны. В 1641 г. последовал царский указ об учреждении около стен монастыря ярмарки, собиравшейся раньше под Казанью. Сборы с нее еще более укрепили экономическое благосостояние монастыря, что дало возможность в краткие сроки - в 1650-1670 гг. заменить прежние деревянные церкви, жилые кельи и ограду на прочные каменные строения. Так был создан ансамбль, поражающий и восхищающий нас своей монолитной цельностью.
Когда волжский лайнер огибает по фарватеру монастырь с юго-востока, богатая пластика составляющих его строений раскрывается в разных ракурсах, а единство ансамблю придает крупный объем собора, который по своим размерам вполне достоин стоять в столичном городе. Такое доминирование смыслового центра в архитектурной композиции характерно для более старых монастырей, в противоположность последующей тенденции возведения высоких колоколен, контрастно высящихся над мелкими монастырскими постройками. Можно думать, что согласованность архитектуры монастыря достигнута тем, что все его основные сооружения возводились за сравнительно короткий срок.
Так, на иконе, написанной Симоном Ушаковым в 1661 г., уже видны главные элементы ансамбля: монастырская трапезная с Успенской церковью (1651 - 1654), Троицкий собор (1658) и одиноко стоящая, пока еще одноглавая церковь Михаила Архангела над Святыми воротами монастыря. «Пимен Федоров сын зовомый Симон Ушаков» - ведущий живописец Оружейной палаты, был родственником Суздальского митрополита Илариона, связанного своей жизнью с Макарьевским монастырем, и несомненно, что Ушаков писал изображение монастыря на иконе Макария непосредственно по своим личным впечатлениям.
На другой иконе Макария Желтоводского из собрания Государственного Исторического музея в Москве, написанной, по-видимому, тоже в XVII веке и не позже, чем через двадцать лет после ушаковской, можно видеть довольно плотно застроенную монастырскую территорию, окруженную каменными крепостными стенами с башнями. Только одна из них повторяет башню, изображенную у Ушакова, но теперь она оказалась не угловой, как, очевидно, была задумана ранее, но вошла в линию стен, защищавшую монастырь со стороны Волги, то есть площадь монастыря была расширена для того, чтобы отодвинуть ограду дальше от алтаря собора. Симметрично ей по другую сторону Надвратной церкви поставили вторую квадратную башню, впоследствии приспособленную под церковь Григория Пель-шемского (1786). Следовательно, каменную ограду начали сооружать задолго до 1661 г., строили в основном до 1667-го и закончили к 1677-му.
Вероятно, в годы после поражения Крестьянской войны под предводительством С. Т. Разина был достроен тот участок стены, который оставался деревянным в октябре 1670 г., когда «приступили к Макарьеву монастырю... с Лысковцы и Лысковской и иных многих волостей со многими людьми нощию, к деревянной рубленой стене, огненными великими привалы и пушечным боем...». На другой день монастырь был занят восставшими во главе с разинским атаманом Максимом Оси-повым. Так нарастающее недовольство местного населения хозяйствованием монастыря слилось с всенародным протестом против ужесточения крепостнических порядков. Очевидно, тогда же был добавлен с западной стороны монастыря обширный участок, обнесенный высокой стеной с башнями, который мог играть роль гостиного двора, но, главным образом, служить для склада товаров, остававшихся после закрытия ярмарочной торговли.
Большой интерес вызывают изображенные на иконе из ГИМа два шатра необычной формы, что заставляет предполагать их производственное назначение, возможно, это были «литейные амбары» для выплавки железа из местной болотной руды. Последующее археологическое изучение территории монастыря (которое еще никем не производилось) внесет ясность в этот вопрос.
В 1670 г. была заново освящена Архангельская надвратная церковь, получившая тогда пятиглавие, вторично ее отделывали в 1715 г.- к этому времени можно отнести богатые наличники южного фасада.
О первых строителях Макарьевского ансамбля почти ничего неизвестно, случайно сохранилось имя одного из них - подмастерья каменных дел Максима Апсина. Очевидно, был он родственником известного московского мастера Ивана Апсина - в XVII веке профессия зодчего, знакомого с строительством из кирпича и камня, часто бывала семейным делом. Известен также его подручный - Артемий Данилов, учившийся у Апсина каменному делу. Далее в возведении жилых корпусов, поварни, ледника и других хозяйственных построек принимали участие в 1680-1690 гг. и свои монастырские и приглашенные московские мастера7, но их работы не были определяющими для архитектуры ансамбля. Пожалуй, самым интересным из добавлений к нему, сделанным в конце XVII - начале XVIII в., было приспособление под жилье и пристройка к самой первой крепостной башне, видной еще на иконе С. Ушакова. Она получила новую внутреннюю планировку и узорные наличники окон. Да еще тогда же была построена в северо-западном углу монастыря одноглавая больничная Всехсвятская церковь. Основанная, как оказалось, на непрочном грунте, она была разобрана в начале XIX века.
Главное сооружение ансамбля - Троицкий собор выделяется суровой монументальностью. Гладкие стены его, прорезанные двумя ярусами окон, почти совсем лишены пластических деталей. Только верхние оконные проемы имеют наличники с кокошниками да лопатки под закомарами завершаются подобием капителей. Первоначальное позакомарное покрытие было в начале XIX в. заменено четырехскатным, и тогда же собор покрыли железом. Интересно, что Успенская церковь при трапезной, построенная на несколько лет раньше собора, с самого начала имела горизонтальные карнизы и простую кровлю на четыре ската.
Когда посетитель входит с волжского берега через Святые ворота в монастырь, то перед ним на большом кубическом объеме высится группа компактно поставленных глав на высоких барабанах. Это создает впечатление особенной мощи и как бы центричности сооружения, заставляя забывать о том, что центральная глава смещена к востоку от основного куба. Своды внутреннего пространства поддерживают четыре круглых столба и два квадратных, на которых был укреплен иконостас, сейчас несуществующий.
Замечательным украшением интерьера собора была яркая красочная роспись, сплошь покрывавшая все его стены и своды, о красоте которой сейчас можно только догадываться. Большая часть его находится в аварийном состоянии: красочный слой сильно нарушен и от времени, и от того, что здание долго стояло практически почти без крыши, стены подвергались отсыреванию и высолам, а в 1950-е гг., когда помещение собора служило складом зерна, они были почти на всю высоту забелены из краскопульта.
Однако в апсидах алтаря местами, особенно в верхней зоне стен и на сводах северозападного угла собора, сохранились древние росписи с их первоначальным колоритом. По этим остаткам, нетронутым разрушением, можно представить себе правильность утверждений очевидцев, помнящих еще богатство цвета и красочную праздничность интерьера собора. Насыщенная гамма красно-коричневых, охристо-желтых, синих и зеленых тонов контрастно оттеняется пятнами черного цвета. Роспись не оставляла на стенах мест, свободных от многофигурных композиций или растительных орнаментов, они шли лентами в шесть или более рядов по высоте стены. Сюжеты их отдельных изображений, целых картин выбирались из церковной тематики обычно морально-поучительного содержания, но художники помещали действующих лиц в реальную обстановку и одевали их в костюмы, приближенные к своему времени - концу XVII - началу XVIII в., когда, как очевидно, и были выполнены росписи.
Значительно лучше сохранилась стенная живопись в помещениях под Успенской церковью. А по свидетельству старых авторов, и сама Успенская церковь была расписана внутри, но пока там не производилось никаких исследований. Росписями был также украшен проезд Святых ворот, где следы ее просматриваются и сейчас.
Вопрос о сохранении и укреплении древней живописи Троицкого собора был поднят еще в 1960 г., и тогда же внутри его поставлены передвижные подмости высотой до пят сводов, чтобы можно было осматривать состояние забеленной части стен. Однако своих реставраторов монументальной живописи в городе Горьком не оказалось, да и Министерство культуры смогло направить сюда специалистов только спустя весьма долгое время. Первое предварительное обследование было проведено лишь осенью 1986 г., с заключением, что 70-80% живописи может быть восстановлено, для чего необходимо проведение химических анализов, пробных укреплений и разработки специальной методики. Прошел год, когда никакие работы не выполнялись, и остается только надеяться, что подготовка будет проведена и живопись удастся закрепить до того, как она окончательно осыплется.
Когда же она будет восстановлена, собор станет одним из замечательных на Волге мест посещения, центром притяжения для любителей искусства с единственной во всей Горьковской области яркой и жизнерадостной стенной живописью того ренессансного направления русского искусства, когда художников впервые после условностей средневековья стала занимать проблема внимательного, может быть, несколько многословного и скрупулезного наблюдения природы с подробным изображением всех деталей событий.
Может быть, исследования, которые должны здесь начаться, помогут установить имена авторов этого редкого памятника древней живописи. К сожалению, нет возможности полного восстановления всего убранства храма, где главную роль играл иконостас, нарушенный более ста лет тому назад. Иконы его, по-видимому, были особенно ценными, поскольку в украшении собора не мог не принять участие Симон Ушаков, связанный с Макарьевым как раз в годы его строительства. Вероятно, были здесь и иконы, написанные одним из лучших его сподвижников - тонким живописцем, отличавшимся изяществом композиций и цвета Никитой Ивановичем Ерофеевым, известным по месту его происхождения из Павлова на Оке. Имя Никиты Павловца занесено в синодик монастыря, что не могло быть простой случайностью. В 1859 г. Троицкий собор пережил катастрофу - рухнул главный его купол (по-видимому, сказались некоторые существенные недостатки конструкции подпружных арок)> и тогда встал вопрос о закрытии монастыря, что и произошло в 1868 г. Он был фактически разорен: имущество, в особенности наиболее ценные иконы, было вывезено и распределено по другим церквам и соборам. К сожалению, в документах не сохранились имена авторов-живописцев, туда заносилась лишь стоимость передаваемого имущества.
Вновь монастырь восстановили, теперь как женский, только в 1882 г., и лишь через пятьдесят лет после обрушения центральная глава Троицкого собора приняла снова тот вид, какой она имела до середины XIX столетия. Проект реставрации составили видные архитекторы-реставраторы Д. В. Милеев и А. В. Иванов в 1907 г., а работы выполнялись под техническим наблюдением архитектора А. Н. Полтанова в 1910-1911 гг. Тогда было решено не восстанавливать прежнего позакомарного покрытия, поскольку это требовало бы также понижения высоты барабанов, не меняли и форму самих глав, несмотря на не особенно красивую и «несколько вычурную их форму». Под барабаном рухнувшей главы были укреплены или заново сложены под-пружные арки и парусные своды, усиленные системой стальных связей. Купол восстановлен того же диаметра и высоты, какой он имел до обрушения, завершенный главой на металлическом каркасе весом 409 пудов, изготовленном в 1911 г. на Сормовском заводе .
В 1912-1913 гг. иконописной мастерской братьев М. Н. и Н. Н. Сафоновых производилась реставрация поврежденной старой фресковой живописи на стенах собора и роспись вновь выложенных подпружных арок, парусов и южного участка свода. По условиям заключенного тогда договора они обязывались написать новые фигуры и сюжеты «по способу выполнения, по краскам, по композиции и по тонам... так же как написана существующая живопись». Они должны были представить прориси и фотографии с тех древних росписей, какие были взяты за образец из собора Ипатьевского монастыря в Костроме. Этим же мастерам было поручено заполнение иконами высокого пятиярусного иконостаса, выполненного по проекту архитектора А. Н. Полтанова.
Макарьевская ярмарка - когда-то яркая и красочная, но сейчас совершенно забытая страница истории Макарьева. А в течение многих лет здесь кипела бурная жизнь, собирались многие тысячи людей, одни со своими повседневными заботами, другие - ставившие подчас на карту свое состояние, самую свою жизнь, решавшие судьбу на долгие годы вперед. Каждое лето заново строились многочисленные торговые лавки, склады и балаганы, приезжали купцы со всей страны и из далекого Востока, приходили бурлаки и матросы, крестьяне с изделиями кустарных промыслов, жулики и аферисты, помещики и любители сильных ощущений, каждый со своими замыслами и надеждами.
Благосостояние монастыря в значительной степени держалось на доходах, получаемых от существования ярмарки, хотя основные сборы уже с XVIII века шли в основном в пользу государства. Поселение, сложившееся при монастыре, стало в конце XVIII века уездным городом. Полагающиеся ему учреждения заняли западную часть монастырской территории, разместились в двух крепостных башнях и в пристроенном к стене каменном корпусе. В 1781 г. был утвержден проект планировки города, который после не раз переделывался из-за трудностей с выбором подходящего участка для ярмарочных строений. В новом городе появились каменные дома, а в 1790 г. Казанская церковь - покрытый куполом восьмерик на четверике с трапезной и колокольней.
В 1808 г. на месте пристроенного к Троицкому собору северного придела была сооружена Макарьевская церковь. Это однокупольное здание с портиком тосканского ордера, с барабаном, окруженным ионическими полуколоннами, и соединенное колоннадой с основным объемом собора. Архитектура церкви показывает руку хорошего мастера - это было в те годы, когда правительство Александра I обратило внимание на Макарьевскую ярмарку и приступило к упорядочению многочисленных деревянных лавок и к строительству центрального здания гостиного двора. Сюда был направлен один из лучших русских зодчих - А. Д. Захаров, составивший проект сам или руководивший проектированием, как и последующей постройкой, законченной к 1809 г. Непосредственным строителем был архитектор Ифаст Матвеев. Корпус представлял собой протяженный пассаж, возвышавшийся над расположенными по обе стороны одноэтажными аркадами торговых помещений. Центр бокового фасада был акцентирован крупным восьмиколонным портиком с высоким фронтоном.
Наконец, ярмарке был придан вид, достойный ее значения, но оказалось, что это не надолго - в 1816 г. грандиозный пожар уничтожил все окружающие деревянные строения и так сильно повредил главное здание, что встал вопрос о переносе ярмарки в другое место, географически более удобно расположенное,- в Нижний Новгород. Вопрос этот поднимался и раньше, еще с начала XIX в., поэтому пожар был воспринят как удобный предлог для выполнения назревшей проблемы. Уже с 1817 г. ярмарка стала собираться на устье Оки, сохранив свое название - Макарьевская-Нижегородская.
Конечно, настоящей причиной упразднения монастыря в шестидесятые годы прошлого века и явился перенос ярмарки и вызванное этим падение монастырских доходов. Нашлось этому и оправдание: Волга, систематически меняющая свое русло, все ближе стала подходить к стенам монастыря - ее воздействием и было объяснено происшедшее в 1859 г. обрушение центральной главы Троицкого собора, хотя фактической связи между обоими явлениями никакой не было. Правда, волжские паводки бывали для монастыря и раньше реальной угрозой - в 1829 г. отвалилась наружная сторона северо-западной башни, подмытая вешней водой, и когда в 1859 г. в стенах стоящей на краю берега юго-восточной башни появились трещины, ее тут же поторопились разобрать до половины высоты, заменив верх деревянной обшивкой.
Закрытие ярмарки вызвало прогрессирующий упадок города, потерявшего свое прежнее значение. После Великой Октябрьской социалистической революции административный центр района перешел на другой берег Волги, в экономически более развитое село Лысково, заслуженно ставшее городом. А к названию Макарьева, который на какое-то время стал считаться селом, хотя фактически, а официально с 1958 года являлся рабочим поселком при лесопильном заводе, административно-бюрократическое рвение добавило букву «о». Древнее поселение было переименовано в «Макарьево», и до сих пор эта ошибка не исправлена.

С. Л. Агафонов, архитектор-художник