Интернет в законе

В 1993 году подписчик одной крупной коммерческой компьютерной сети в США обратился в ее службу технической поддержки с жалобой: письма, которые он отправлял из своей сети на адрес знакомого пользователя Интернета, не доходили до адресата. Служба технической поддержки проверила сигнал и выдала ответ: «С нашей стороны никаких проблем не обнаружено, из нашей сети ваша почта уходит без проблем. Так что жалуйтесь в Интернет».
Потом эта история годами путешествовала на правах анекдота в нескольких телеконференциях USENET (от технических до юмористических). Не одно поколение системных администраторов, мастеров, провайдеров и пользователей глобальной Сети от души посмеялось над нелепым советом. В самом деле: что может быть глупее?! «Жалуйтесь в Интернет»... С тем же успехом можно было бы посоветовать незадачливому пользователю жаловаться в открытый космос по поводу испортившейся погоды...
Смех смехом, а проблема тем не менее серьезная. Конечно, всякому ясно, что Интернет никому не принадлежит, что у него нет ни своего правительства, ни начальства, ни трибунала, ни высшего законодательного собрания, что Сеть охватывает полторы сотни стран с различными законами, традициями, политическим строем и обычаями. Несмотря на все эти общеизвестные истины, необходимость в какой-то форме регулирования в Интернете все равно существует. Ибо Сеть - это сфера постоянного взаимодействия десятков миллионов людей, каждый из которых преследует свои личные, корпоративные или национальные интересы; ни для кого не секрет, что столкновения этих интересов в Сети то и дело порождают конфликты и трения. Всегда находятся пользователи Сети, которые норовят попрать законные права, честь и достоинство других, смошенничать, обмануть, обидеть, взломать чужой компьютер, нарушив его нормальную работу, украсть или уничтожить данные... Даже если сегодня такие конфликты и трения недостаточно многочисленны, со временем их будет все больше. Интернет - это всего лишь модель человеческого общества. А ни одно человеческое общество, как ни прискорбно это признавать, не научилось пока обходиться без регулирующих органов. Другой вопрос -откуда такие органы могли бы взяться в Интернете (извне или изнутри) и на каком законном основании мог бы зиждиться их авторитет? Но прожить совершенно без всякого управления, без действенного механизма разрешения споров Интернету не удастся. Уже не удается. Поэтому вопрос о законодательном регулировании Сети с каждым днем становится все актуальней. И от внятного, приемлемого ответа на этот вопрос зависит успешное развитие Интернета в будущем.

ИДЕИ САМОУПРАВЛЕНИЯ
С самых первых дней, когда пользователи Интернета начали осознавать себя членами глобального, транснационального мирового сообщества, большую популярность приобрели идеи саморегулирования всемирной Сети. Смысл саморегулирования состоит в том, чтобы выработать единые правила пользования Интернетом (такие, например, как этикет, то есть нормы сетевого поведения), которые были бы в равной степени обязательны для всех пользователей, независимо от их гражданства, пола, возраста, имущественного положения, вероисповедания и физического местонахождения. Правила, одобренные и принятые в результате неофициального консенсуса всех членов Интернет-сообщества, представляются своим сторонникам полноценной альтернативой любому государственному регулированию, любым законам, привнесенным в Сеть извне. Сторонники самоуправления справедливо указывают, что Интернет - международное сообщество, жизнь которого невозможно регулировать никакими законами одного отдельно взятого государства (и никакой национальной полицией). Принятие таких правил обусловлено не авторитетом власти, подкрепляемым танками и полицейскими дубинками, а готовностью самих «нетизенов» (так по-английски именуются «граждане Сети») подчиняться разумному и приемлемому, с их точки зрения, жизненному распорядку.
Опыт существования Интернет-сообщества доказал и эффективность этой схемы, и ограниченную ее применимость. С одной стороны, очень многие аспекты жизнедеятельности Сети действительно регулируются не решениями верховной власти (которой как не было, так и нет), а широким консенсусом всех заинтересованных сторон. Технические протоколы, лежащие в основе сетевых коммуникаций, неукоснительно соблюдаются всеми участниками информационного обмена - на сугубо добровольной основе. Не нужно никакой внешней власти и никакой полиции, чтобы заставлять создателей серверов и клиентов следовать спецификациям FTP, HTTP, SMTP, POP3, NNTP и других принятых в Интернете протоколов передачи информации. Точно так же на консенсуальной основе построена глобальная система распределения адресного пространства. Поддержка единой адресной системы DNS в масштабах мировой Сети обеспечивается совместной, скоординированной работой десятков тысяч компьютеров, создатели которых никогда в жизни между собой не встречались, не оговаривали этот порядок взаимодействия никаким общественным договором или личным контрактом. Внедрение любых технологических стандартов в Интернете происходит эмпирическим путем. Сперва появляется документ с предложением набора спецификаций и с приглашением к публичному обсуждению. Потом изложенные в документе принципы реализуются на практике. Кто считает реализацию полезной - присоединяется. Постепенно, если присоединившиеся начинают составлять абсолютное большинство в Сети, технология становится повсеместным стандартом. Никаких законов, постановлений и распоряжений не потребовалось, чтобы весь мир принял предложенные британским программистом Тимом Бернерсом-Ли спецификации системы WWW, а также языка HTML и протокола HTTP, на которых эта система основана. Тут мы имеем дело со своего рода демократией, основанной на действии законов свободного рынка в мировом масштабе...
Но все эти феноменальные примеры саморегулирования, к сожалению, работают успешно лишь до тех пор, пока речь идет о взаимодействии между компьютерами, то есть безжизненными машинами, лишенными собственной воли, корысти и амбиций. С живыми людьми этот номер, увы, не проходит. Человеческое сообщество неизбежно и быстро делится на людей сознательных, готовых добровольно наложить на себя ограничения во имя общего удобства коммуникаций, и на тех, для кого «интересы сетевого сообщества в целом» - пустой звук, кому свои собственные сиюминутные потребности важней гипотетических общественных интересов. Классическим примером готовности угробить весь Интернет ради копеечной выгоды является поведение спэммеров - инициаторов массовых рекламных рассылок, засоривших в последние несколько лет все эффективные каналы коммуникации в Интернете. К «эгоистам» примыкают и новички в Сети, попирающие нормы нетикета просто по невежеству или неопытности. Ведь для доступа в Интернет ни от кого не требуют проходить инструктаж или давать подписку о знакомстве с правилами эксплуатации Сети...
К сожалению, в регулировании поведения живых людей - например, в изживании спэма или насаждении норм нетикета - институты сетевого самоуправления не обнаружили никакой особенной эффективности. Бороться против невежества новичков невозможно: пока одного научишь, десяток неучей придет ему на смену, все с тем же невостребованным энтузиазмом неофитов. Что касается спэммеров, чью деятельность сетевое сообщество встретило решительно в штыки, то победить это зло без принятия специальных государственных законов против спэма оказалось невозможно. То есть каких-то отдельных ненавистных идеологов непрошенных рекламных рассылок «антиспэммерская коалиция» сумела (путем многолетней изнурительной войны) выжить из Сети или поставить на колени. У всех на памяти капитуляция «короля спэма» Сэнфорда Уоллеса, чьи коммерческие проекты отказались поддерживать все провайдеры к западу от Атлантики, из страха перед жестоким анти-спэммерским возмездием. Раскаявшись в своих прежних проделках, Сэнфорд Уоллес принес публичные извинения всему киберсообществу и перешел в лагерь активных борцов против спэма. Однако на смену покаявшемуся Уоллесу пришли сотни убежденных и агрессивных спэммеров калибром поменьше. «Антиспэммерская коалиция» смогла им противопоставить лишь кинжальные хакерские удары, заметная часть которых пришлась мимо цели, поскольку спэммеры довольно быстро научились подделывать обратные адреса в I r собственных рассылках. Многие «подставленные» таким образом ни в чем не повинные серверы и их владельцы оказались жертвой антиспэммерского возмездия прежде, чем они успевали понять, за что их постигла кара. Спэммеры нового поколения не боятся самозваных ополченцев, охраняющих киберсообщество от непрошенной рекламы. И правильно делают. До тех пор, покуда рассылка спэма не запрещена ни одним законом на свете, искоренить это явление или ограничить его распространенность не представляется возможным. Акты возмездия тут не выход. А партизанщина, жертвами которой становятся сотни и тысячи ни в чем не повинных людей, едва ли отвечает интересам тех самых пользователей Сети, которых она изначально призвана была защитить он непрошенной рекламной почты...

ИДЕЯ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТИ
Другая идея, активно пропагандируемая сторонниками интернетовской «автономии», касается освобождения Сети из-под юрисдикции тех стран, в которых проживают пользователи. Юридической основой такого принципа «экстерриториальности» Интернета могло бы послужить международное законодательство, гарантирующее права «нетизенов» от посягательства властей. Такова Всеобщая декларация прав человека, принятая и провозглашенная резолюцией 217А Генеральной ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года. Следует заметить, что ни в одной из стран, формально примкнувших за последние полвека к этой резолюции, положения Всеобщей декларации на сегодняшний день не выполняются в полном объеме. В области обеспечения у свободы информационного обмена (ст. 19) ближе всего к требованиям декларации подошли Соединенные Штаты со своей Первой поправкой, гарантирующей свободу слова как неотменимое гражданское право конституционного статуса. Но и в США «свобода искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ» ограничена кое-какими законодательными рогатками. Впрочем, если бы Интернет когда-нибудь привел мировое сообщество к принятию Всеобщей декларации прав человека в полном объеме (в силу технической невозможности далее уклоняться от ее соблюдения), это было бы величайшим гуманитарным завоеванием глобальной Сети.
Фанаты лозунга сетевой экстерриториальности уверяют нас, что единственной альтернативой сетевой автономии является искусственное (и технически неосуществимое) расчленение Интернета на 150 юрисдикции, каждая из которых будет пытаться (но не сумеет) навязывать собственные правила всемирному сообществу «нетизенов». Интернет, говорят они, не может подчиняться правилам, которые устанавливают иранские аятоллы, пекинские коммунисты, арабские шейхи, палата британских лордов и шариатский суд Чечни. Следовательно, Сеть должна быть признана независимой от законов тех стран, граждане которых имеют к ней доступ.
Такой максималистский подход (либо Всеобщая декларация, либо тоталитарные запреты на распространение информации, неприемлемые для демократического общества) грешит одним весьма серьезным упрощением. В любой демократической стране существует весьма обширный корпус законов, ограничивающих распространение информации, причем безо всякого ущерба для основополагающих гражданских свобод и принципов народовластия. Самое простое и очевидное - государственная тайна. Публикация стратегически важных сведений, касающихся безопасности США или РФ, не является преступлением на территории Ирана, Ирака или Израиля. Но это не значит, что США и РФ должны - в силу экстерриториальности Интернета - отказаться от своего права на государственные секреты и в спешном порядке выставить всю закрытую на сегодняшний день оборонную информацию на всеобщее обозрение.
Точно так же национальными границами очерчена сфера действия судебных постановлений о неразглашении обстоятельств того или иного дела. Законы о выборах в разных странах запрещают накануне голосования публиковать результаты социологических опросов, чтобы предотвратить их возможное влияние на избирателя. В некоторых государствах (например, в Австрии) запрещена пропаганда нацизма и отрицание геноцида европейского еврейства во времена Второй мировой войны. (В США распространение соответствующей информации защищено Первой поправкой к Конституции). В Великобритании действуют государственные законы, предусматривающие уголовную ответственность за богохульство и оскорбление короны. Все эти законодательные ограничения на распространение информации отнюдь не ставят под вопрос демократический характер того или иного государства. А технические возможности обхода соответствующих законов с помощью Интернета вовсе не означают, что все эти законы следует незамедлительно отменить. Если законодателю той или иной страны предложено будет выбрать между такими двумя ценностями, как национальный суверенитет и экстерриториальность глобальной Сети (подкрепленная технической возможностью обхода действующего законодательства), то выбор будет явно не в пользу сетевой вольницы. Как бы грандиозны ни были технические возможности Интернета, наивно было бы видеть в них повод для пересмотра подтвержденных избирателем конституционных полномочий законодательной, судебной и исполнительной власти в демократических странах.
Отдельная тема, поднимаемая при всяком разговоре о законодательном регулировании Интернета, касается авторских прав. Экстерриториальность Сети открывает перед их нарушителями весьма широкое поле деятельности. В отсутствие эффективных международных ин статутов охраны авторского права объект интеллектуальной собственности, защищенный американскими законами, может быть выложен на российском сервере (и наоборот), причем правообладатель в таких случаях лишен реальных способов воздействия на нарушителя. Значит ли это, что весь институт авторского права в эпоху Интернета следует похерить? Такая точка зрения, безусловно, существует, однако мы едва ли можем приветствовать ее навязывание всему мировому сообществу явочным порядком, тем более в наш информационный век, когда от приумножения интеллектуальной собственности зависит прогресс человечества. Разумеется, нынешнее законодательство в области авторского права нуждается в серьезном пересмотре, в том числе и с учетом новых реалий, рожденных Интернетом (таких, как коллективное, содружественное творчество и совместное пользование информационными ресурсами). Однако нормальный путь развития института авторского права - эволюционный. Навязывание новых реалий по принципу «все, что можно украсть через Интернет, будет обязательно украдено» - практика сомнительная и с моральной, и с практической точки зрения.

ИДЕЯ РАВНОПРАВИЯ
Как можно легко понять из вышесказанного, идеи экстерриториальности Интернета могут всерьез рассматриваться только там, где (или только до тех пор, пока) Сеть еще не стала серьезным фактором общественной и экономической жизни. Пока Интернет остается вотчиной малозаметной горстки радикалов и эксцентриков, они вольны теоретизировать на темы новой цивилизации, которая непременно взрастет из семян глобальной сетевой демократии. Как только Интернет в той или иной стране становится массовым явлением, узлом и средоточием общественных, коммерческих и государственных интересов, незамедлительно встает вопрос о законодательном регулировании различных аспектов сетевой активности. Нынешней осенью на повестке дня конгресса США окажется свыше сотни различных законопроектов, посвященных регламентированию различных аспектов жизнедеятельности американского сегмента всемирной компьютерной Сети, - от ограничения спэма и защиты авторских прав до налогообложения и борьбы с кибертерроризмом. Российский законодатель пока не проявляет подобной прыти в сочинении Интернет-законодательства, но общая логика заставляет предположить, что нынешнее затишье в Охотном ряду обманчиво. Если даже Госдума воздержится от принятия специальных законов, в названии которых присутствовало бы слово «Интернет», во многих нормативных актах последнего времени начали попадаться разнообразные упоминания «компьютерных сетей», и трижды обманется тот читатель, который из-за множественного числа в этом словосочетании предположит, что речь там идет об интранетах и ФИДО. Не стоит обольщаться: иные российские законодатели спешат регулировать Интернет, даже не выучив толком написание этого слова. И сетевой общественности впору уже сегодня задуматься над выработкой собственной линии защиты от таких посягательств.
сточник всех попыток принудительного стороннего регулирования Интернета - все та же идея его экстерриториальности, которая так любезна сердцу иных поборников киберсвобод. Законодатель, краем уха слышавший подобные разговоры, склонен видеть в Интернете глобальное приспособление для обхода существующих законов. Приспособление эффективное, а потому потенциально опасное и нуждающееся в строгом государственном надзоре (по той же примерно статье, по которой власти контролируют хранение гражданами оружия или эмиссию ценных бумаг коммерческими структурами: чем больше возможностей, тем строже должен быть контроль). Поэтому защита от подобных установок властей должна, на мой взгляд, сводиться к отрицанию этих самых возможностей Интернета. Вернее, не самих возможностей, а их какого-то особого, сверхъестественного характера. Нужно честно признать, что в Интернете есть определенные предпосылки и для обхода законодательства, и для совершения правонарушений в информационной сфере. Однако следует подчеркнуть, что эти возможности не настолько значительны и революционны, чтобы оправдать какие-либо чрезвычайные меры по регулированию и контролю. Да, Интернет является замечательным техсредством для передачи информации. Но ничуть не менее замечательным средством для тех же целей является и обычный городской телефон. Да, Интернет может использоваться для несанкционированного хранения объектов авторского права. Но с равным успехом для той же цели может использоваться любой магнитный или лазерно-оптический информационный носитель, будь то дискета, жесткий диск или CD-ROM. И так далее.

А НА САМОМ ДЕЛЕ
Крайне важно с точки зрения будущего регулирования Интернета определить отношение к вопросу о его экстерриториальности. Никакой юридической силы и смысла этот лозунг ни в наших, ни в американских условиях иметь не может. Российский гражданин, находящийся на территории РФ, по умолчанию обязан подчиняться российским законам. Интернет этого простого факта никоим образом не отменяет. Российский гражданин, имеющий доступ к информации секретного характера, точно так же не имеет права передавать ее по каналам Интернета, как он не может передавать ее по телефону, по факсу, почтовым отправлением или через средства эфирного вещания. Если определенная информация запрещена к публичному распространению на территории РФ (пропаганда войны и насилия, разжигание национальной розни, призывы к свержению конституционного строя, порнография и т.п.), то к Интернету все эти ограничения относятся не в меньшей степени, чем к СМИ или любой другой форме публичных высказываний. Если российский гражданин, находящийся, скажем, в Питере, нарушает российский закон, используя в качестве технического средства американский сервер (например, GeoCities), то местом совершения правонарушения по-прежнему остается Питер, а не Калифорния, где расположен вышеозначенный сервер GeoCities. Если исходить из этих базовых посылок, то всякая нужда в специальном регулировании Интернета сразу же отпадает...
Нелишне тут также вспомнить, что весь доступ в Сеть в России осуществляется через провайдеров. Деятельность всех провайдеров изначально ограничена условиями сразу двух лицензий, в каждой из которых записаны обязательства по соблюдению действующего законодательства в информационной сфере (то есть, в частности, по пресечению любых правонарушений в поле своего зрения). Помимо лицензий, провайдер связан требованиями действующего Закона о СОРМ, предписывающего ему оказывать содействие правоохранительным органам при расследовании любых правонарушений, совершенных с использованием его мощностей. Независимо от нынешних планов ФСБ по тотальному пересмотру действующего порядка функционирования СОРМ эта система существует в России уже не первый год, и время от времени она весьма эффективно используется. При наличии санкции прокурора любой провайдер обязан оказывать правоохранительным органам содействие в их расследовании, и нет никаких оснований утверждать, что до сегодняшнего дня российские провайдеры от этой обязанности уклонялись. С учетом всех этих реалий мы можем уверенно констатировать, что для нормального функционирования Интернета в России никакие дополнительные инструменты государственного регулирования и лицензирования не нужны, хватает существующих.

...И О БРЕДОВОЙ ИДЕЕ
Отдельного упоминания в этом контексте заслуживает старая тема лицензирования всех WWW-серверов российского Интернета в Госкомпечати, то есть получения каждой домашней страницей, расположенной в российском сегменте Сети, статуса СМИ и надлежащего государственного разрешения. Первая публикация, посвященная этой волнующей задумке, появилась на страницах «Мира Internet» в июле 1997 года (статья Андрея Румянцева «Web-страница как средство массовой информации, или Добро пожаловать на скамью подсудимых» доступна на сервере журнала). С тех пор тема неоднократно поднималась на страницах компьютерных изданий и даже дебатировалась в Государственной Думе (подробности о ходе обсуждения поправок к действующему Закону о СМИ можно найти на www.cityline.ru/politika/media/). Бредовая идея приравнивания каждой Web-страницы к самостоятельному СМИ - следствие все того же мифа о сверхъестественных возможностях Интернета (оправдывающих столь же сверхъестественный госконтроль за любым его использованием). На самом деле в Интернете, как и в физическом мире, лицензия СМИ необходима не для каждого написанного или произнесенного текста, а только для такого информационного источника (канала вещания), который действительно отвечает признакам СМИ, перечисленным в действующем законодательстве, начиная с «периодического распространения тиражом тысяча и более экземпляров» и заканчивая наличием «текущего выпуска». В отсутствие таких признаков объявлять домашнюю страницу «средством массовой информации» столь же бессмысленно, как предъявлять требования регистрации в Госкомпечати к школьной стенгазете или районной библиотеке...

Антон Носик