Рыжий и Полосатый (2 часть)

Продолжение. Начало - читать.

...В привычной суете проектного института, в котором работал Каченовский, коты с плацкартами отступили на второй план и к концу рабочего дня почти забылись. Юрий Васильевич изучал чертежи, согласовывал документы, ходил с докладом к начальству — словом, делал то, что всегда. У него нашлась даже минута, чтобы вынуть из особого отделения портмоне заветный пятак и еще раз прикинуть в голове многоходовую комбинацию.
Возвращаясь домой, Юрий Васильевич зашел в гастроном на углу и поймал себя на мысли о том, много ли хека осталось. Опять этот бред! Нервы, не иначе. Ему уже снились странные сны, в которых его отдел превращался в пиратскую шайку, добывающую для капитана цехины и дукаты. Пора посоветоваться с врачом. На всякий случай Юрий Васильевич купил сливок и какое-то рыбное филе, сунул в пластиковую сумку и направился в районную поликлинику, где служил невропатологом его старинный приятель.
Поначалу тот обрадовался Каченовскому и попросил сестру извиниться перед пациентами в очереди. Но когда поговорили с минуту о том о сем и Юрий Васильевич упомянул странные симптомы, приятель поскучнел. Юрий Васильевич почувствовал это и стал прощаться, а приятель просил его не торопиться, но в то же время как-то незаметно подталкивал к двери. Каченов-ский так и не успел сказать ему о беседе с котами.
—  Зарядка по утрам,— сказал ему приятель у самых дверей,— и все будет в порядке. Хочешь, таблетки выпишу?
От таблеток Юрий Васильевич отказался и вышел в коридор.
—  Гуляй побольше,— крикнул вдогонку приятель.— Следующий!
Когда Юрий Васильевич вернулся домой, Рыжий и Полосатый сидели за столом. Так, как и вчера, стоял расписной поднос, но без чашек и тарелок. На нем аккуратно были выложены какие-то темно-серые овальные предметы с мягкой замшевой поверхностью. Юрий Васильевич не сразу понял, что это, а как только понял...
На подносе, разрисованном красными и голубыми цветами, рядками, как конфеты в коробке, лежали серые мыши.
Из груди Юрия Васильевича вырвался крик. Нет, он не боялся мышей. Это был крик возмущения.
—   Право, не стоит волноваться,— начал Рыжий.
—  Наши клиенты живые,— подхватил Полосатый.— Мы их маленько приструнили, чтобы в панику не вдарились.
—   Они иммобилизованные,— пояснил Рыжий.
—  Ага, не двигаются,— подтвердил Полосатый.— Если они бегать будут, то как же мы их в подпространство зафутболим?
—  Мне нет дела до подпространства,— зашипел Юрий Васильевич, впадая в кошачью тональность.— Но я не допущу, чтобы из моей квартиры устраивали живой уголок!
—  Прекрасное выражение!— восхитился Рыжий.— Не угол, а уголок. Как это тонко!
— Не морочьте мне голову!— взвизгнул Каче-новский.— Чтоб мигом этой дряни здесь не было!
—  И не будет,— успокоил его Рыжий.— Командир, транспорт готов,— обратился он к Полосатому:
' "— Плацкарты, что ли?— переспросил тот.— Ну и повезло нам с хозяином. Какое слово ни скажет — прямо в точку."
И вновь, как давеча, он крутанул усом, а серебристые пластинки, возникнув неведомо откуда", плавно опустились на стол. Коты принялись в четыре лапы перекладывать мышей.
—  По пять, по пять клади,— поучал Полосатый Рыжего.—  Что ты  их  напихиваешь   как сельдей в бочку.
Потом он опять шевельнул усом, плацкарты со спящими пассажирами приподнялись над столом, двинулись к потолку и исчезли в нем. Юрий Васильевич повеселел.
—  А я подумал, что вы ими... того... закусывать будете.
— Нам и думать об этом противно,— заверил Рыжий.— Неужели кто-то может есть эти прелестные создания?
Они втроем поужинали и попили кофе, разговаривая о всяких пустяках. Наконец Юрий Васильевич набрался храбрости спросить о цели столь далекого визита. Рыжий выволок из-под кресла потертый штурманский планшет, извлек из него пачку чрезвычайно тонких листов, испещренных непонятными знаками, и протянул их Юрию Васильевичу. Тот взял листы, не совсем понимая, как сможет понять написанное, но знаки под его взглядом превратились в обычные русские буквы. «Полетное задание» — было написано сверху на первом листе.
Юрий Васильевич углубился в чтение. Он пытался разобраться, в чем же, собственно, состоит задание, вчитывался, теряя нить, возвращался к началу, но так и не уяснил толком суть предмета. Лишь цель прилета была сформулирована почти ясной фразой: «Отлов и доставка с соблюдением техники безопасности, карантинных мер и правил перевозок группы млекопитающих из отряда грызунов, называемых mus musculus, или мышь домовая на языке документа».
—   Однако...— пробормотал Юрий Васильевич.— В такую даль за мышами. Ближе не нашлось?
—  Ни единой! — подтвердил Рыжий.
—   Чего другого хватает,— поддакнул Полосатый,— всякого добра вдоволь, а этих серых — хоть плачь!
—  Но если вы,— сказал Юрий Васильевич, подбирая слова,— если вы из такой дали... цивилизация у вас, следовательно...— Коты слушали и не перебивали.
—   ...То, словом, зачем вам мыши?
—  Можно, я отвечу? — спросил Рыжий у Полосатого.
—  Валяй. Только чур по-простому, без загибов.
И Рыжий поведал Юрию Васильевичу, что на их планете биологические циклы весьма и весьма замедленны и то, что на Земле длится час, там тянется целый год. Конечно, биологическими циклами можно управлять, но это противозаконно. Каждый, кого уличат в воздействии на природу с необратимыми последствиями, подлежит принудительной транспортировке в дальний рукав Галактики.
—   Природа же,— пояснил Полосатый.— Чего в нее встревать.
—   Тонко подмечено,— вежливо сказал Рыжий и вернулся к рассказу, из которого следовало, что население на планете растет и это создает свои проблемы, вдаваться в которые...
—   Я враз объясню,— перебил Полосатый.— Народу все больше, и что из этого выйдет, науке не известно. Надо прикинуть.
—  Требуется имитационная модель,— ввернул Рыжий.
—  Ну, а я что говорю? — удивился Полосатый.— То-то и оно, что требуется, а наше зверье так медленно растет, что потомства от него устанешь ждать. Опыта поставить не на ком, понимаешь. Вот мы к вам и приехали за мышами. Их у вас пруд пруди. Если мы маленько заберем, так вы нам еще спасибо скажете. Скажут или нет? — спросил он, поворачивая морду к Рыжему.
—  Это дискуссионный вопрос,— ответил тот.— Однако человеческая цивилизация не потерпит значительного ущерба, потеряв несколько десятков особей, соседствующих с нею.
Юрий Васильевич слушал объяснения с большой серьезностью. Он понимал, что коты, на сей раз говорят ему чистую правду, причем оба говорят правду, как бы ни различалась их манера излагать мысли. Он переводил глаза с одного кота на другого, вглядывался в их честные мохнатые морды и чувствовал себя соучастником первого в истории Земли межпланетного эксперимента, о котором он, только он сможет поведать изумленному миру.
—   Но все это,— сказал Рыжий,— сугубо конфиденциально.
—  Да уж, пожалуйста, Юрий Васильевич, ни гу-гу. А то прибегут глазеть, а у нас работы невпроворот.
—  А на вашей планете,— спросил Каченовский и облизнул губы,— все такие... как вы... коты... ну и, понятно, кошки?..
Ответ на этот вопрос он получил не скоро. Рыжий и Полосатый повалились на пол. Тонкое пронзительное хихиканье прерывалось раскатистыми басовыми всхлипами.
—  Могу себе представить,— говорил Рыжий, вздрагивая от смеха,— могу вообразить в облике кота этого... нашего...
—  А ее представь! — в тон ответил ему Полосатый.— Кошка...
Юрий Васильевич обиделся, и Полосатый заметил это. Он сразу перестал смеяться и, глядя прямо на Юрия Васильевича, сказал: — Вы уж на нас не обижайтесь.
—  Ваша гипотеза,— добавил Рыжий, принимая серьезный вид,— звучит странно. Как если бы мы предположили, что все люди на Земле что-то проектируют и зовутся Юриями Васильевичами.
И Рыжий с Полосатым, по обыкновению перебивая друг друга, рассказывали Каченовскому, как извилистый  путь эволюции  привел  на их планете к живым существам, которые умеют принимать любую форму, без каких-либо энергетических, этических и юридических ограничений. Хочешь — стал верблюдом, хочешь — пылинкой. Но каждый образ должен вписываться в обстановку.
—   На полюсе,— пояснил Рыжий,— внутренний запрет, воспитываемый в нас с детства, не позволил бы нам стать верблюдами.
—  А в прибранной комнате,— сказал Полосатый,— я бы лично не стал пылинкой ни за какие коврижки.
—  Так вы коты на время,— сообразил Юрий Васильевич.
—  На время выполнения полетного задания,— уточнил Рыжий.
—   Пока то да се,— согласился Полосатый.
—  Странно,—    сказал    Юрий    Васильевич.
—   Проще было бы явиться к нам в облике людей, а не говорящих котов.
—  А мышей — руками ловить? — изумился Полосатый.
Тут настала пора Юрию Васильевичу держать назидательную речь о том, что для отлова мелких животных человеческая мысль создала механические приспособления, называемые мышеловками.
Коты выслушали его речь с каменными мордами.
После некоторой паузы Рыжий сказал Полосатому:
—  Мы не должны судить слишком строго. В целом их цивилизация производит благоприятное впечатление.
—  Оно конечно,— согласился тот.— Только странная у них манера. Норовят левой рукой правое ухо... Вот, к примеру, вы, Юрий Васильевич, когда вы спать хотите, то в кровать ложитесь или бродите по комнате, пока не упадете от усталости?
Юрий Васильевич, не колеблясь, назвал первое.
—  Я прав! — обрадовался Рыжий.— Многие процессы идут у них естественным порядком. Позвольте и мне вопрос. Когда надо быстро сдать проект, вы работу ускоряете или время замедляете?
—   Если бы я умел замедлять время...
—  Значит, и тут вы не перечите природе. Так как же вам могла прийти в голову мысль о мышеловке?
—  Это не мне,— стал защищаться Каче-новский.— Ее тысяча лет как изобрели!
—  Оно-то и плохо,— пробурчал Полосатый.
—  Нет чтобы мышей к делу приставить или отправить их куда подальше...
—   Признайтесь, Юрий Васильевич,— сказал Рыжий,— наш способ рациональнее. Если они мыши, то  кем  же  нам  быть,  как  не  котами?
—  Лучше не придумаешь,— вставил Полосатый.— Если бы кур ловили, тогда хорошо бы хорьками. А может, лисами?
Юрий Васильевич молчал — он переваривал информацию.
—  А если никого ловить не надо? — наконец спросил он.
—  Ив этом случае,— сказал Рыжий,— надлежит поступать сообразно естественному ходу событий. А не решать проблему чуждыми ей способами.
—  Верно говорит,— Полосатый встал на задние лапы и заглянул Юрию Васильевичу в глаза; взгляд у него был серьезный, и слова на этот раз тоже были серьезные.— Для каждого дела наилучший способ тот, который лежит в рамках этого дела. Если вопрос экономический, то и решение должно быть экономическим, а если природный, то не надо грубой силы, природа этого не любит.
—  Ой, не любит! — заключил Рыжий, под ражая обычной интонации Полосатого, и все рассмеялись.
Чувство приятности, спокойной благожелательности заполнило Юрия Васильевича, будто он был в компании давнишних друзей, с которыми из-за стечения обстоятельств долго не виделся, и наконец случай свел их вместе и можно всласть поговорить. Юрий Васильевич сварил кофе, расставил чашки. Втроем они сидели у стола, наслаждаясь тихим вечером и крепким кофе.
—  Может быть, мы,— неуверенно начал Рыжий,   глядя   на   Полосатого,—   продемонстрируем нашему другу...
—   Валяй,— благодушно отозвался Полосатый.
Рыжий потрусил к телевизору, лениво подпрыгнул и хлопнул лапой по выключателю. На экране засветилась картина — зеленое поле и крошечные фигурки игроков. «В первом тайме,— сказал голос за кадром,— отличились братья Армен и Арутюн Минасяны, забившие два гола в ворота «Торпедо». Второй тайм вы можете посмотреть в записи сразу по окончании программы «Время».
Юрий Васильевич привычно вслушивался, однако окончательного счета он так и не узнал: было не до того. Экран померк, пробежали пестрые зигзаги, а потом экран засиял такими красками, каких Юрий Васильевич ни в одном телевизоре прежде не видел.
—   Внимание! — крикнул Рыжий.— Прямая трансляция.
—  Родные края,— пояснил Полосатый. — Страсть как по дому соскучился,— добавил он и печально вздохнул.
Юрий Васильевич впился взглядом в экран. Маленький разноцветный шарик плыл в черно-фиолетовом пространстве. Он приближался, становился все больше, огромный шар в красных и голубых пятнах, а на нем — гигантская седловина, изрезанная линиями, которые то и дело меняли оттенки. Появилось что-то, напоминавшее водоросли; они колыхались, испуская сияние, а между ними плыли, сталкивались и расходились капельки, шары, облака...
Юрий Васильевич не знал, как долго продолжалась передача. Его словно пробудил от сна голос Полосатого:
—  Будя.   Надо  экономить  электроэнергию. Рыжий подпрыгнул и стукнул лапой по красной клавише.
Странно все-таки устроен человек. Еще три дня назад Юрий Васильевич и не задумывался над тем, есть ли внеземные цивилизации. А сейчас ему казалось вполне естественным, что далеко-далеко, куда и за тысячу лет не долетят корабли на самом лучшем топливе, есть жизнь, совсем не похожая на нашу, и она вызывала у Юрия Васильевича симпатию.
...Юрий Васильевич ворочался в постели. Мысли переполняли его, спать не хотелось, и он, вспомнив мягкое наставление котов насчет естественности всякого действия, решил не принимать снотворное, а встать и погулять, коль скоро не спится.
Прогуливаясь по ночному двору, Каченов-ский думал о том, как заманчиво было бы дать интервью, рассказать о контакте, ответить на вопросы, и эту пресс-конференцию будет транслировать весь мир... Чушь! Его приятель-невропатолог первым скажет, что вот, мол, предупреждал — делать зарядку. И коты улетят, не оставив следов,— двумя котами больше, двумя котами меньше...

Окончание - читать.