Небесный аргамак истории (1 часть)

Об ахалтекинцах крупнейший современный ипполог профессор В.О. Витт сказал, как о драгоценностях, хранящих «последние капли того источника чистой крови, который создал все верховое коннозаводство мира…».

1.
Вопрос о том, где впервые человек обуздал дикую лошадь, решался до недавнего времени практически однозначно. После длительных споров и гипотез все большее число исследователей стало называть Среднюю Азию III тысячелетия до новой эры.
Но в середине пятидесятых годов профессор Тимирязевской академии В. О. Витт, исследователь, сочетавший в себе энциклопедические знания древней истории, археологии и памятников искусства с талантом зоотехника, сопоставив различные роды (или породы) семейства лошадей — ослов, полуослов, онагров, тарпанов — и собственно лошадей по ареалам диких форм и биологическим особенностям, пришел к выводу, что одомашнивание дикой лошади происходило «в степях и нагорьях нашего умеренного климата». А спустя несколько лет этот вывод был подтвержден   палеонтологами   и   археологами.
Изучив сотни тысяч костей, найденных при раскопках древних поселений от Дуная до Волги, советский палеонтолог В. И. Бибикова заключила, что уже в четвертом тысячелетии до новой эры в Волго-Донском междуречье существовали хозяйства «коневодческого типа». Следовательно, писала она, начальные этапы процесса одомашнивания лошади отодвигаются на значительно более древние времена, чем считалось раньше. Основные данные для такого вывода были представлены археологическими раскопками близ украинского села Дереивки, поселения так называемой среднестоговской культуры. Анализ костей животных, найденных на поселении, показал, что 74 процента домашних животных здесь уже тогда составляли лошади. Особенно примечательно было культовое захоронение черепа жеребца и двух собак, найденное рядом с очагом. Кроме того, в Дереивке были найдены и детали верховой узды — самые ранние из известных науке. По костным останкам палеозоологи воссоздали облик древнейшего домашнего коня, и, к удивлению ученых, жеребец из Дереивки оказался много крупнее тех лошадей, с которыми была связана конная слава южнорусских степей,— быстроногих, выносливых, неприхотливых, но невысоких скифских лошадей: рост дереивского жеребца составлял 144 сантиметра в холке, в то время как скифо-сарматские кони не превышали 120—130 сантиметров.
И сейчас все больше и больше исследователей склоняется к мысли, что именно здесь, в одном из центров формирования индоевропейской группы племен, в IV тысячелетии до новой эры начался отсчет той истории, которую невозможно представить без оседланного и запряженного в плуг и повозку коня.
Данные о роли домашней лошади в хозяйственном укладе племен III тысячелетия до новой эры скудны и обрывочны. Но уже с конца этого тысячелетия и начала следующего, то есть когда индоевропейский мир пришел в движение, сведения о домашних лошадях в Передней Азии, Египте, на Кавказе и Сибири становятся все более многочисленными, яркими, красочными. Здесь и египетские барельефы, и среднеазиатские наскальные изображения, клинописные тексты и переписка царей, ассирийские и иранские рельефы. Даже в Передней Азии — на родине большинства домашних животных, лошадь появляется вместе с первыми индоевропейскими племенами, принесшими сюда культ священных коней, колесницы и конные ристания. И те навыки в конном тренинге, которые и сегодня поражают своей продуманностью и деталировкой.
Первой волной индоевропейцев в Передней Азии были так называемые «митаннийские арии» — группа племен, обитавших на территории царства Митанни и соседних с ним районов Северной Месопотамии. Правда, по мнению И. М. Дьяконова, индоиранцы (группа индоевропейских племен) не дошли до Митанни, а достигли лишь нагорий Ирана и Армении, где были ассимилированы местными племенами — хурритами. И уже хурриты, переняв у них конные навыки и термины, явились основателями «конной эры» переднеазиатской истории. Но как бы там ни было, бесспорно, что именно индоевропейцам обязаны эти места появлением оседланного и запряженного коня. И этим конем, судя по всему, был предок современных ахалтекинцев.
В 1931 году выдающийся чешский исследователь Б. Грозный опубликовал расшифровку хеттского трактата о тренинге колесничных лошадей. Время написания трактата —XIV век до новой эры, автор — митанниец Киккули. Описанный им тренинг до деталей схож с приемами, которыми в XIX веке туркмены готовили к скачкам своих аргамаков-ахалтекинцев.

2.
«Когда день только начинается, а ночь кончается, я иду в стойло и возглашаю по-хурритски к Пиринкар и Саушга, чтобы они дали здоровье для лошадей, а потом веду их на ипподром».
День первый. Можно предполагать, что лошади только что попали сюда, может, это военная добыча из отдаленных стран, может, их привели в поводу или в колеснице с ближайших конных заводов. Они выращены, выезжены, колесничие знают, чего можно ждать от каждой. Но цель первых четырех дней — сравнить их между собой по статям, по резвости и выносливости, чтобы главный конюший получил представление, с какими лошадьми предстоит ему работать долгие месяцы усиленного тренинга, в результате которого они могли бы проскакать и пробежать переменным аллюром в сутки более 80 километров.
В первый день коней работали три раза утром и два вечером, прошли они 24 километра рыси при резвых кончиках галопа в полтора километра. Лошадей после работы поят, кормят, как в недавнем прошлом ахалтекинца, с руки люцерной, задают ячмень, свежую траву, рубленую солому.
Второй и третий день дают несколько ослабленную работу (29 и 18 километров рыси), но из корма — только свежую траву.
Четвертый, решающий день. Пробная, проверочная скачка — без еды лошадь должна пробежать 12 километров рысью и столько же проскакать галопом. Нагрузка серьезная, после длительной ежедневной тренировки только через пять месяцев лошадям предложат такую работу.
С этого же, четвертого дня начинается второй этап — десятидневный цикл «подсушивания» у туркмен и усиленного «потнения» у хеттов. Цель ясна, нужно сбросить лишний вес у лошади и наладить дыхание. Утром после скачки конь распряжен, покрыт попоной и приведен в жарко натопленную конюшню. Ему дают ведро соленой воды и солода, а затем, когда пот течет ручьем, ведут к реке купаться. И так весь день! Постепенно число купаний сокращается до пяти, трех и наконец одного раза, причем в последний день лошадей чистят и умащивают специальным маслом. Кормят мало. Нельзя не вспомнить здесь, как туркмены «шагали» лошадей под несколькими кошмами до десяти километров, а в английском скаковом тренинге (не с первыми ли ахалтекинцами пришли к ним эти методы?) давали закутанным в попоны коням по 5—6 километров галопа, пока из-под попон не начинал течь пот, или устраивали им «турецкую баню» (а на Руси — «русскую»).
Следующий этап — восьмидневный отдых — опять объединяет хеттский тренинг с туркменским. Лошади стоят в денниках, их обильно кормят зерном и свежей травой, затем моют горячей водой, умащивают маслом и два дня держат на приколе без пищи. С двадцать четвертого дня начинается постепенное втягивание в работу. Без колесниц, только по вечерам, в поводу кони проходят 600 метров в первый день и по 12 километров ежедневно в последующие, днем стоят в конюшнях без корма, лишь на ночь получая вволю люцерны.
С тридцать седьмого дня — новый десятидневный цикл. Кони запряжены в легкие колесницы, они только шагают и рысят, проходя от 3 километров в первый день, постепенно увеличивая нагрузку до 12 километров. В дополнение к похлебке с рубленой соломой добавляют зерно, а на ночь задают свежую траву.
Начиная с сорок восьмого дня до конца тренинга, то есть до начала седьмого месяца,— четко продуманная система постепенного увеличения нагрузки.
...И снова четкая аналогия с тем, как туркмены готовили своих коней к набегам, когда им предстояло на протяжении десяти — двенадцати дней ежедневно проходить с всадником и вьюком по 120 километров, а то и больше. На протяжении десяти дней ежедневно дают одинаковую работу — например, 18 километров рыси и 420 метров галопа, а на одиннадцатый день — рысь и уже 1800 метров галопа. Затем идут два дня облегченной работы, и начинается вновь десятидневный цикл по новой схеме: 24 километра рыси и те же 420 метров галопа. Надо отметить, что за все время, не считая специально выделенного в начале периода отдыха, не было ни единого дня, когда бы лошадь была полностью освобождена от работ.
На третьем — пятом месяце тренировки наступает, очевидно, самое жаркое время года —лошади работают по ночам. Правда, в те дни, когда давались проверочные галопы, работа производилась по утрам и вечерам.
К концу четвертого месяца достигает максимума работа рысью — после проверочного галопа на 2280 метров (при рыси — 16,2 километра) шесть ночей лошади проходят по 42 километра рысью при полукилометре галопа, а затем в одну ночь 84 километра рыси, при том же галопе, и вновь восемь ночей по 42 километра при полукилометре галопа — такую нагрузку дают   в   наше   время  лошадям,   лишь   идущим на побитие рекорда.
Следующие месяцы посвящены выработке усиленной резвости. Уменьшается дистанция для рыси (от 30 до 16 километров) и увеличивается для галопа. В шестом месяце дистанция, проходимая галопом, продолжает увеличиваться — с 4 до 26 километров. Причем, как и при туркменском тренинге, коней запрягали и выводили тренировать пять-шесть раз за сутки в разное время дня.

Окончание - читать.