Старейшина геологов

В 1983 году исполнилось сто двадцать лет со дня рождения академика Владимира Афанасьевича Обручева — последнего из великих путешественников конца прошлого века. Он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, многих орденов, был почетным членом, наверное, всех крупных геологических и географических обществ мира, лауреатом большого числа советских и иностранных премий... Не только потому, что он самоотверженно работал и всегда чрезвычайно успешно, но и потому, что делал это на протяжении весьма долгой жизни: умер в 1956 году, не дожив нескольких месяцев до 93 лет. Когда ему было 70 лет, коллеги уже называли его старейшиной советских геологов. Как ученый Обручев сформировался в конце прошлого века. Это было время геолого-географических открытий, стиравших с гелогических карт «белые пятна» размером в целые континенты, время, когда зоркость глаз, точность наблюдений, стремление к обилию фактов являлись основными инструментами исследований, когда личное мужество, умение проникать в труднодоступные районы  стали  необходимыми компонентами познания. Все эти черты были свойственны Обручеву и развиты им до возможного совершенства. Редкие труды геолого-географического содержания могли тогда сравниться с обручевскими по всеохватности и качеству изложения фактического материала. Его отчеты и монографии вобрали в себя все лучшее, что было создано пионерами того славного периода.
За изучение Центральной Азии Обручев в первом году XX века был удостоен высшей награды Русского географического общества — Золотой медали, которая присуждалась «за всякий необыкновенный и важный географический подвиг, совершение которого сопряжено с трудом и опасностью». То была награда, которой владели лишь представители мировой геолого-географической науки. Таким образом, Обручев достиг пика научной деятельности на рубеже веков, не пройдя и половины отмеренного ему жизненного пути. И в этом была скрыта определенная опасность.
Уже зарождалась новая геология — наука XX века, имевшая целью не только и не столько фиксацию увиденного, сколько познание закономерностей, создавших поверхность и недра Земли. Эскиз будущей науки о Земле тогда виделся наиболее проницательным исследователям. Одногодок Обручева Вернадский обдумывал идеи, которым суждено было стать фундаментом современных представлений о развитии и жизни нашей планеты, ее верхних оболочек. Как исследователь Обручев сумел принять новые веяния и заложить основы для рождения многих новых направлений в геологии. Именно в XX веке для него наступил этап обобщений и синтеза, выведших его на вершины мировой науки. Из всего многообразия вопросов, из всей лавины своих профессиональных интересов Обручев выделял пять особо волновавших его проблем: геология сибирского золота, происхождение лёсса, «древнее темя» Азии, оледенение Сибири, неотектоника — ив каждую из них его вклад настолько велик, что заметен и сегодня.
Энциклопедией золота стала фундаментальная монография «Геологический обзор золотоносных районов Сибири», которую Обручев готовил в течение почти тридцати лет.
Лёсс — сфинкс наук о Земле. Вот уже более полутора веков загадки лесса будоражат умы специалистов. Среди моря литературы на эту тему труды Обручева не забыты: его выводы о роли ветра в образовании лесса прошли проверку временем и стали классикой. Обручев стал одним из авторов прогрессивной геотектонической гипотезы, родоначальником неотектоники, вдохновителем и организатором планомерных изучений вечной мерзлоты в стране... Но кроме своих любимых пяти проблем, он занимался полевой геологией — создал это направление, обобщив в своих работах все сведения, необходимые для работы в поле: от рецептов поваренной книги до философии геологии. Все поколения советских геологов снаряжались в поле, вели там наблюдения, записи в дневниках и продолжают делать это сейчас, согласно методам и приемам Обручева. Он стал отцом школы сибирских геологов, готовил многие первые отряды советских разведчиков недр, чьими трудами создавалась минерально-сырьевая база страны. И сверх всего этого им написаны научно-популярные произведения и научно-фантастические романы, которыми зачитывалось не одно поколение ребят. Совсем недавно увидел свет (в который раз!) роман «Плутония».
Сегодня мы помещаем отрывки из нескольких глав книги В. Друянова о В. А. Обручеве «Рыцарь факта», которые показывают размах его научной деятельности, масштаб личности выдающегося ученого.


«Золотой» век
Слава Обручева зародилась на просторах Сибири. Он стал первым сибирским геологом — благодаря открывшейся в 1888 году вакансии при иркутском Горном управлении, а по существу дела — начал геологическое открытие земель к востоку от Урала.
В Сибири ему пришлось заняться тем, что составляло ее главное богатство и одновременно проклятье,  что  влекло  сюда  десятки тысяч людей: золото! Ему посвящена одна из первых его работ: «Геологическое исследование Олёкминско-Витимской страны и ее золотоносных россыпей в 1890 году». А незадолго до смерти он написал свою последнюю повесть «Бодайбо — река золотая». Между этими двумя «заявочными столбами» протянулся его «золотой» век, который он начал никому не известным геологом, а закончил крупнейшим авторитетом в области геологии сибирского золота. Но разве его интересовало только золото? Впоследствии мы с изумлением заметим, как мало Осталось сибирских геологических тем, к которым не приложил бы руку Обручев — в большей или меньшей степени.
В Иркутске Обручевы сняли небольшой домик, расположенный вблизи Ангары, Горного управления и золотосплавочной (!) лаборатории. Домиком владела богатая вдова, ее покойный муж открыл золотые прииски на реках Накатами и Бодайбо, и теперь Компания платила ей «попудные»: определенную сумму с каждого пуда добытого на золотых берегах металла. Золото... в поле его притяжения сразу же попадает и Обручев, но будет, наверное, первым, кого заинтересуют не сами по себе желтые крупинки и кусочки, а их    происхождение,    образование.
В 1890 году ленские золотые короли открыто посмеивались над советами молодого геолога, через год они уже выслушивали его до конца, а еще через десяток лет наперебой приглашали посетить прииски. Дочь известного ботаника и географа В. В. Сапожникова рассказывала мне, что в начале века, стоило Обручеву съездить в золотые районы Сибири, как сразу же поднимались акции компаний, ведущих там добычу.
Прибыв на берега Олёкмы и Витима, молодой геолог очутился не только в незнакомой горной стране, но и в малоизвестном государстве, единственном в своем роде — в Ленском золотоносном районе. С запада и севера его ограничивала Лена, с юга — Витим, с востока — река Чара.
Обручев застал здесь настоящий «Вавилон»: русских, немцев, поляков, башкир, евреев, цыган, якутов, тунгусов. Все это были люди, «не помнящие родства», недавние заключенные, бежавшие из-под стражи в глухую тайгу, пойманные и тут же прощенные, точнее вновь наказанные, но значительно мягче, чем бродяги.
В год появления на Ленских приисках Обручева печальная статистика была такова: убито четверо, от пьянства умерло трое, найдено семь трупов, утонуло двое... Сам он был свидетелем гибели нескольких человек, которые днем нашли богатое гнездо золота, а вечером гуляли в кабаке. Все было пропито, но хотелось еще, они потребовали от управляющего аванса. Но тот отказал: сперва золото на стол, затем водку в глотку. Отчаянные побежали в шахту, надеясь на новую удачу. Они спустились в штрек, где еще горел древесный уголь и под ним таяла вечная мерзлота. В горной выработке, полной ядовитых газов, старатели мгновенно потеряли сознание.
На приисках в то время было занято тридцать тысяч рабочих, а число вольных старателей и так называемых «хищников», промышлявших тайно, было в несколько раз больше.
Ленские недра эксплуатировали уже более сорока лет. В 1888 году во всей Российской империи было добыто 2146 пудов 27 фунтов 2 золотника и 51 доля драгоценного металла. Четвертая часть этого многопудья — с Ленских приисков.
А теория золотого дела? Обручев не знал, сердиться или смеяться, когда пытался управляющему изложить новейшие геологические достижения, а в ответ слышал фантасмагорические теории о процессах горообразования и отложения золота, основанные на библейских мифах о сотворении мира. И не вздумай указывать на промахи: замечания воспринимали как оскорбление. Естественное следствие — безрассудные траты средств, вопиющие ошибки и хищническая разработка, нет, скорее истребление золоторудных месторождений.
В первой же работе Обручев сетует на отсутствие не только хорошей, «но даже сколько-нибудь сносной карты Олёкминско-Витимской горной страны».
Уже первые советы новичка обращают внимание своей логичностью, глубоким осознанием ситуации. На Прокопьевском прииске в долине реки Бодайбо богатое золото кончилось, и управляющему казалось, что россыпь продолжается дальше, под дном реки. Обсуждался план — отвести реку в сторону, даже канаву начали копать. Обручев отсоветовал:  россыпь,  по его мнению, уходила в сторону от русла реки, продолжалась в древней погребенной долине. Ту же подземную уловку он проницательно подметил на прииске Водянистом.
Прииск- Нижний собирались закрывать: шахта встретила водообильный горизонт. Обручев сообщил владельцу прииска Ратькову-Рожнову, что надо поискать рядом, на древних террасах,— там возможны сухие россыпи. Но тот «посмеялся над выдумкой молодого геолога и разведки не поставил». Через пятнадцать лет в указанных местах было открыто богатое месторождение, которое разрабатывали   много лет.
Главное утверждение Обручева ошеломило местных промышленников: источником россыпного золота являются не кварцевые толстые жилы! Не «ищите жилу», как бы обращался к ним «зеленый» инженер, опровергая альфу и омегу золотой добычи. Во всем мире признано, что именно такие жилы концентрируют драгоценный металл.
Ветер, вода, тектонические потрясения разрушают эти кладовые, потоки транспортируют измельченный материал в реки и ручьи, те переносят его дальше на десятки и сотни километров, во время переселения частицы с тяжелым золотом первыми делают остановку, оседая на дно и образуя там россыпи,— вот обычная родословная этих рыхлых золотоносных образований.
Но   в  Ленском   районе   все   толстые кварцевые жилы оказались пустыми, только в очень редких удалось обнаружить немного металла. Этот факт многократно мозолил глаза золотоискателям, но они были заворожены вековой традицией — ищи жилу! — и не верили тому, что так наглядно демонстрировала природа.
Обручев, раз убедившись в пустоте кварцевых кладовых, навсегда воспринял это как непреложный  факт  и  потом  отстаивал  его всю жизнь. И в последней своей статье он с некоторым раздражением (надоело за 65 лет!) напишет: «И хотя многие геологи, изучавшие этот район, продолжают повторять старую песню о золотоносности толстых кварцевых жил...»
Но, дав отставку традиционному источнику золота, необходимо было найти другой... Обручев изучает анализы единственной в Иркутске лаборатории, около которой он жил, сам доставляет туда горные породы, и бесстрастные цифры указывают на осадочные отложения, обогащенные серным колчеданом, или пиритом, как теперь называют этот минерал. Он располагался в породах в виде кубических кристаллов различной величины, содержащих золото. Разрушение именно этих кубиков положило начало родословной ленского золота.
Драгоценный металл содержится в россыпях равномерно — на протяжении целых километров. Кварцевые жилы не способны на такую мощь.
В первом году XX века начальник Ленской геологической партии Обручев посещает бассейн реки Накатами   и   убеждается,   что   его давние рекомендации наконец привлекли внимание золотопромышленников. На ряде приисков подземные работы открыли богатые террасовые россыпи. Начальник партии следует по долинам золотых рек и их притоков, оставляя за собой радужные перспективы или угасающие надежды,— его оценки теперь буквально на вес золота.
Но как мало изменилась жизнь в глухом таежном краю, который продолжала бить золотая лихорадка! На одном из перевалов убит страшной круглой пулей знакомый инженер — разбойники думали, что он везет золото с прииска на главный стан компании.
Да, Обручев теперь известный человек в «золотых» кругах, он появляется словно пророк, предсказаний которого с трепетом ждут все жители поселка — от управляющего до самого жалкого старателя. Закроют предприятие или оно будет продолжать кормить   несколько   тысяч    человек?
...Через много лет изучение Илинского месторождения на Алтае навело Обручева на крамольную с точки   зрения   науки   того   времени идею о генезисе этого месторождения: оно родилось вследствие деятельности вулкана! Рудное тело — вулканическая брекчия, где сцементированы обломки гранита, туфа, порфира, и в этой массе рассеяно самородное золото.
Сначала вулкан выбросил на поверхность раздробленный материал, который упал обратно, заполнив воронку взрыва, потом из глубины поднялся расплав, затем — горячие газы и перегретые воды, которые и принесли с собой золото,— так, по Обручеву, родилось Илинское месторождение.
Сегодня рудные залежи вулканического происхождения признаны, исследования в этом направлении удостоены высокой научной награды. Но тогда идея Обручева была вызовом общепринятой теории, и долгое время ее никто не поддерживал.
В 1926 году собирается Первый Всесоюзный золотопромышленный съезд. С обзорным докладом выступил член-корреспондент Российской Академии наук В. А. Обручев. Патриарх золоторудного дела страны передавал эстафету новому поколению геологов.


Сибирские Афины
В 1880 году в Томске состоялась закладка здания будущего университета. С него началось победное шествие просвещения по землям, расположенным к востоку от Урала. В 1900 году на всех сибирских рудниках, шахтах, приисках работало лишь 70 горных инженеров. Мучительным стал вопрос о кадрах «интеллигентных техников».
Через десять лет после открытия Томского университета рядом с университетской рощей поднялись корпуса Томского технологического института с четырьмя отделениями: механическим, химическим, инженерно-строительным и, конечно, горным. Предстояло набрать несколько сотен человек, преимущественно сибиряков, чтобы они после окончания института не покинули бы родные края, а поехали работать на рудники, заводы и фабрики.
Обручеву предлагали организовать горное отделение — рудознатцы нужны Сибири не меньше инженеров, механиков и химиков. Его звали не просто преподавать, его призывали создать высшую горную школу, первую в Сибири и для Сибири, для этого «полмира», как называли тогда пространство от Урала до Тихого океана. Студенческая часть города, центром которой стали университет и институт, и сегодня приводит приезжего в состояние раздумья, располагает к размышлениям. И неудивительно, что в начале века Томск называли «Сибирскими Афинами». В сентябре 1901 года в Томском технологическом институте появился исправляющий должность ординарного, то есть штатного, профессора, декан горного отделения и одновременно декан химического отделения (в течение двух лет) Владимир   Афанасьевич   Обручев.
По горным управлениям и рудникам Сибири рассылается письмо: «...При горном отделении Томского  технологического  института организуется геологический и минералогический музей... Мы позволяем себе обратиться к вам с просьбой, не найдете ли вы возможным прислать в дар образцы горных пород, минералов и окаменелостей. Всякий дар ваш вновь организуемому музею будет встречен с живейшей благодарностью». Вскоре профессор и дважды декан становится членом строительного комитета по возведению зданий института, и по его поручению проводят бурение скважин на строительных площадках. Таким образом, и в прямом и в переносном смысле, Обручев активно участвует в закладке фундамента высшей технической школы Сибири.
В сентябре 1903 года состоялась первая — вступительная лекция профессора Обручева о значении геологии для развития промышленности и, в частности, для горных инженеров, путейцев, строителей, химиков. Прочитав свою вступительную лекцию на горном отделении, Обручев положил начало созданию школы сибирских геологов — не потому, что был единственным геологом среди преподавателей отделения (их было несколько), не потому, что стал деканом и организовал там учебу, не потому, что первым в стране стал читать ряд новых курсов, но и благодаря тому, что сумел воспитать крупных ученых, которые, в свою очередь, вырастили еще одно поколение сибирских геологов, и эта эстафета продлилась на десятилетия.
Перед несколькими десятками студентов третьего курса горного отделения выступал геолог, лично занимавшийся почти всеми видами полевых исследований. Он вел маршрутные наблюдения во многих районах Сибири, в том числе и вдоль трассы Великого Сибирского пути, занимался разведкой угля, железной руды и еще ряда полезных ископаемых, но, главным образом, золоторудных месторождений, многие из них подвергал экспертизе и был крупнейшим знатоком именно по сибирским россыпям. В течение двух лет изучал Центральную Азию в областях, непосредственно примыкавших к Сибирскому краю.
В области теоретической геологии молодой профессор также успел многое. Голосом Обручева с любознательными сибиряками говорила мировая наука.
Сибирская формация геологов получала отличную подготовку по основным вопросам горного дела: изучала проходку горных выработок, их крепление, водоотлив, освещение,   обогащение   полезных ископаемых и т. д. На двух последних курсах будущие геологи готовили дипломный проект: план разведки какого-то конкретного месторождения. И когда выпускник Томского института появлялся на руднике, шахте или прииске, его не смущало сложное подземное хозяйство, хитросплетения недр, разрыв жил, сдвиги пластов — все это он изучал в свое время.
Новой формой обучения стала и большая геологическая практика, проводимая Обручевым и его ассистентами в окрестностях Красноярска, вблизи знаменитых Столбов — высоких скал, разбитых ветром и водой на столбовые возвышенности.
Обручев разработал наглядные методы преподавания геологии. Самолично изготовил 5,5 тысячи цветных диапозитивов, нарисовал большую часть всех схем, организовал лучший в России геологический кабинет, где разместил коллекции,   специально   подобранным им для целей обучения. Тысячи и тысячи этикеток этих коллекций написаны собственноручно Обручевым.
Наиболее важной особенностью, отличавшей горное отделение Томского института от ему подобных не только в России, но и Европе, был курс полевой геологии, который Обручев начал читать в 1906 году. Весь его богатейший полевой опыт был обобщен и изложен в виде курса «Полевой геологии» — обширного свода правил и приемов, как работать в пустыне, тайге и горах, как осматривать, измерять и зарисовывать обнажения, классифицировать палеонтологические находки и т. д. Обручев подробнейшим образом излагает, как вести геологическую съемку, составлять карты, изучать осадочные и изверженные породы, фиксировать тектонические нарушения, писать геологические отчеты...
Выдающийся натуралист придал зарождающейся школе сибирских геологов очевидный практический уклон, сделал акцент на полевых исследованиях. Он обучал зоркости взгляда, глазомеру, наблюдательности, показывал, как важны для познания каменной природы тончайшие изменения цвета, структуры, рисунка горных пород и минералов, воспитывал пространственное воображение, без которого нет геолога, учил всему тому, что потом стало достоинством сибирской школы и долгие годы было ее основным отличием.
Сегодня, разумеется, методы полевых исследований другие, чем во времена Обручева.
Изменились способы сбора информации о недрах, но не отпала надобность толковать эту информацию, и, значит, не отпала надобность   в   чутье   натуралиста, его интуиции, умении тонко наблюдать. Значит, не отпала надобность во всем том, чему учила сибирская школа геологов и ее основатель.


Как молода Земля
В начале августа 1914 года небольшой отряд спустился в село Онгудай, затерянное в Алтайских горах. Четверо верховых, три лошади под вьюками... Возглавлял отряд бородатый путешественник, за ним следовал совсем молодой человек и двое проводников.
Эту экспедицию Обручева можно было назвать семейной, потому что геологические наблюдения ему помогал вести только сын Сергей, а закупку провианта и снаряжения, найм проводников — все это Обручев сделал за свой счет. Алтайский горный округ был личной собственностью царя и его семьи и находился в ведении так называемого «Кабинета его величества»,   и   эти   кабинетные   владения изучала специальная группа геологов. Конкурировать с ними, считал Обручев, «было бы неблаговидно».
Но что неблаговидно для профессора Томского технологического института, дозволено частному лицу, и впервые известный геолог отправляется в экспедицию никем официально не уполномоченный, побуждаемый к путешествию только любознательностью. В его голове зрели крамольные идеи, посягающие на некоторые заповеди геологии.
Обручев стоял на пороге открытия.
Земная кора — символ незыблемости, которой геологи и географы мира приписывали покой в течение последних сотен миллионов лет, здесь, в горах Алтая, жила интенсивной геологической жизнью: она кололась на блоки, те поднимались и опускались с разной скоростью, перекраивали лик Земли. На нем появились свежие морщины, новые складки, и это происходило не сотни миллионов лет назад, а совсем недавно, даже в последний миллион лет, что позволяет нам сказать — в присутствии человечества!
Мимика Земли, обнаруженная Обручевым, не согласовалась с общепризнанной теорией о древности земного рельефа. В горах Алтая каждая горная складка, каждый сброс, любое тектоническое нарушение, казалось, подмигивали Обручеву, вызывая в нем крамольные мысли. Рушились прежние представления и рождалась новая тектоника, которая и определяла во многом лик земного шара.
Впервые Обручев заподозрил земную кору в недопустимом «ерзанье» в конце прошлого века, работая вдоль трассы Великого Сибирского пути. Ему бросилось это в глаза в экспедициях по Джунгарии, приковало внимание летом 1911 года на склонах Калбинского хребта, являющегося продолжением Алтая на левом берегу Иртыша, и наконец, стало очевидным в 1914 году.
...Покой земной коры был общепризнан геологами. Они считали, что после сильнейших горообразовательных движений, создавших Альпы, Кавказ, Гималаи, Анды, Кордильеры несколько десятков миллионов лет тому назад, наступило затишье. Во второй половине третичного периода, то есть примерно последние 25 миллионов лет, верхняя оболочка земного шара надолго успокоилась.
Геологи верили в стабильность земной коры, несмотря на то, что повсеместно встречали признаки ее непостоянства: береговые линии, валы, террасы, коралловые рифы, которые уже давно не омывала морская вода. Ну, может быть, говорили геологи, земная твердь иногда опускается, совершает медленные вековые колебания. Но эти перемещения небольшого масштаба   по  вертикали   не   сравнимы   с грандиозными движениями, вздыбившими сушу на высоту нескольких тысяч метров.
В 1922 году Обручев публикует статью «Юные движения на древнем темени Азии», само название которой говорит о том, что он не только признал новейшие движения земной коры, но и распространил их на неприкосновенную часть азиатского материка, воскликнув при этом: «На первый взгляд это мнение... настолько противоречит установившимся с давних пор воззрениям на Канадский, Балтийский и Байкальский «щиты», или «макушки» северного полушария, составляющие основы его материков, что хочется его отвергнуть кар еретическое». И далее: «Возможно даже, что это образование современного «древнейшего темени Евразии» совпадает с появлением человека, то есть относится к новейшему геологическому времени».
Впоследствии Обручев не раз возвращается к теме юных движений земной коры. Работы в конце двадцатых годов, затем тридцатых годов синтезируются в крупной статье 1936 года «Молодость рельефа Сибири» (ее название говорит само за себя). В ней Обручев дает обзор новейших структур Сибири, Урала и Дальнего Востока. Впервые в геологической литературе появляется труд, где громадная территория со всеми ее особенностями и контрастами рассматривается как результат «свежих» движений в самой верхней оболочке земного шара. Лик Сибири, Урала и Дальнего Востока сложился недавно, главным образом, в четвертичное время.
На склоне лет, в 1948 году, он подводит черту своим исследованиям в этой области. На заседании Географической секции Московского общества испытателей природы   Обручев предложил исключить из научного обихода множество произвольных терминов: «новые движения», «новейшие», «молодые», «современные», «новейшие тектонические движения»,   «новейшая   тектоника»...
Он произнес слово «неотектоника».
«Неотектоникой я предлагаю называть структуры земной коры, созданные при самых молодых ее движениях, происходивших в конце третичного и в первой половине четвертичного периодов».
С тех пор в мировой литературе так именуется это направление геолого-географических наук.
Не только Обручев был основоположником неотектоники, не он самым первым обратил на нее внимание, не» один занимался ею... Но именно Обручев оформил новую область знаний, определил ее границы, показал место, которое она занимает в системе наук о Земле. С тех пор неотектоника прошла сложный путь развития, заблуждений и открытий.
Время подтвердило прогнозы Обручева. Неотектоника превратилась в ответственный раздел наук о Земле; без нее немыслимо решение целого ряда важнейших задач современной геологии. Поиски нефтяных и газовых залежей, россыпей золота и платины, черных, цветных и редких металлов, драгоценных камней, слюды, месторождений подземных вод, проектирование различных инженерных сооружений, астрономо-геодезические изыскания, предсказание стихийных бедствий — вот какие обязанности возложены сегодня на неотектонику, у истоков которой стоял Обручев.

В. Друянов