Сухопутный моряк

У него три имени - калан, морская выдра, морской бобр. Раньше его называли еще и камчатским бобром - там его открыли русские землепроходцы в XVII веке.
Трудно объяснить, почему этого зверя именовали морским бобром - на широко и давно известного обыкновенного речного бобра он не похож ни обличьем, ни образом жизни. А вот с речной выдрой у него сходство определенное, хотя не такое уж и значительное: у калана тоже длинное, гибкое туловище, короткие ноги, он не очень проворен на земле, но изумительно быстр и ловок в воде, где находит свой хлеб насущный. И вовсе не просто так систематики включают калана и речную выдру в одно семейство - куньих, которое в определенной мере роднит их.
Биологически калан занимает как бы промежуточное положение между такими полуводными зверями, как речная выдра, ондатра или бобр, и ушастыми тюленями - котиком, сивучом, морским львом... Вот посмотрите: у выдры, ондатры, бобра имеются настоящие ноги с перепонками меж пальцев, у ушастых тюленей - ласты, а у калана передние конечности - самые настоящие ноги, хотя и со сросшимися пальцами, зато задние по форме близки к ластам. С берегом калан связан теснее, чем котик или сивуч, способные подолгу жить в открытом море. Но этот берег для него все-таки не столь жизненно необходим, как для речных и озерных зверей.
Давайте же представим калана конкретнее. Скажем прямо: нет в нем грации и изящества. И довольно крупный этот зверь: длина туловища самцов до полутора метров или чуть меньше, вес 30-40, порой до 45 килограммов. Самки на дециметр-другой короче и раза в полтора легче, и к тому же они более легкого телосложения. Хвост средних размеров - в четверть или треть длины тела. Он мускулист, уплощен в горизонтальной плоскости и густо опушен. Голова округлая, с очень густыми длинными светлыми усами и небольшими подслеповатыми глазами. Морда гораздо светлее туловища, почти белая. Она очень симпатична, а выражение ее вполне осмысленно.
Меховой покров калана не особенно высок, но чрезвычайно пышен, мягок и шелковист. Но главное - мех очень густой. Представьте: всего-то на крошечном квадратном миллиметре кожи растет до полутысячи пуховых волос да еще несколько грубых остевых. И окрашен мех в приятный темно-коричневый, бурый или. почти черный цвет. Особенно красивы темные шкурки с сединой. Помните у Пушкина: «Морозной пылью серебрится Его бобровый воротник!» Это о воротнике из каланьего меха.
И еще. Это самый прочный из всех мехов мира. Составили меховщики такую шкалу устойчивости мехов к износу. Идеалу прочности присудили балл 100, и достался он калану вместе с речной выдрой. А вот остальные результаты. У зайца, например, или кошки балл прочности меха всего 5 - в 20 раз ниже, чем у калана, у белки - 30, у рыси - 40. Лисий мех заслужил балл 50 - в два раза ниже, чем у калана. На что уж прочна шубка у королевы мехов - американской норки, но и та достигла лишь балла 70.
Но во сто крат дороже каланий мех самому зверю. Как известно, водных и полуводных зверей от переохлаждения тела предохраняет толстый слой подкожного жира, которым природа щедро наделила китов, тюленей, сивучей, морских котиков, норку, выдру и прочих. А вот калана обошла. Его утепляет лишь волосяной покров. Прослойка воздуха в нем и облегчает вес зверя и исполняет жизненно важную функцию теплоизоляции. Калан это вроде бы понимает и потому постоянно тщательно ухаживает за своей шубой - расчесывает ее, отжимает, лижет, сушит. Содержит в идеальной чистоте. Грязный мех мокнет, и животное гибнет от переохлаждения и простудных заболеваний.
Линька волосяного покрова калана растянута чуть ли не на весь год, а потому его мех густ в любые сезоны, хотя к зиме он все же плотнее и пушистее.
Калан замечательно приспособлен к воде. Он прекрасно плавает и ныряет, способен под водой держать скорость три метра в секунду и погрузиться на 50-метровую глубину. Вытянувшись этакой живой торпедой, закрыв слуховые проходы и ноздри специальными клапанами, гребет наш герой широкими, как весла, задними лапами-веслами и спокойно разглядывает зеленую толщу воды. Высматривает добычу.
У калана нежная гастрономическая привязанность к морским ежам, двустворчатым моллюскам-ракушкам, крабам. Не проплывет он и мимо осьминога, кальмара, медузы и прочей морской живности. А рыбу уплетает - за уши не оторвешь. И все же в питании морская выдра очень неприхотлива. Нырнет в воду, погрузится на дно этак на десяток-другой метров, наберет ежей, ракушек и прочего съедобного, прижмет добытое под мышки и передними лапами к груди да и наверх. А на морской поверхности перевернется на спину, разместит на груди и брюхе добычу и ест не спеша, не забывая при этом осматривать свою обитель.
Калан нередко использует для вскрытия моллюсков, ежей и крабов камни: положит булыжник себе на грудь и бьет о него ракушку, пока панцирь не треснет, не разобьется. Иначе очень непросто извлечь из него вкусную мякоть!
Обратите внимание: зверь применяет орудие труда. И это явное свидетельство его высокого психического развития. Не многие животные-интеллектуалы способны на это, а калан может и другое: вытирает загрязнившийся волосяной покров водорослями, закручивает свое тело в морскую капусту, чтобы не сносило течением и ветром, во время сна на морской волне.
Воистину умный зверь! Сомневаетесь? А посмотрите в глаза калану повнимательнее - и вы увидите в них явные, хотя и таинственные тени и искры мыслей. Определенно близких дельфинам или обезьянам.
Но вернемся к пищевым наклонностям нашего моряка. Ежей, ракушек, морских звезд, медуз и им подобных малоподвижных животных он берет легко и в достатке и ест этой неизысканной снеди много. Да только от этого толку маловато: калорий в них - кот наплакал. Наелся, поспал три-четыре часа - и опустело брюхо начисто. Хотя и очень длинен в нем кишечник. И снова за еду. А вот рыба - дело другое, ее мясо калорийно, сытно. И хотя не часто попадает оно «на стол» калану, занимая по объему съедаемого малую долю, по значению расценивается кормом наипервейшим.
Вынырнул калан со дна морского, полежал на спине, поел, вымыл брюхо, покрутившись в воде, осмотрелся вокруг - и на отдых. Летом он часто заплывает в густые заросли морской капусты, где меньше волны и куда не заберутся страшные враги калана - акула или косатка, и там спит. На спине. Сложив передние ноги на груди, а ласты на животе. Закрыв глаза, но навострив слух свой.
Но частенько калан вылезает на отдых на высокий берег или торчащие из воды камни. Не там дом его, в гостях он там. Но на камнях особенно удобно, безопасно, все вокруг видно. Давайте же и мы посмотрим на дом этого зверя.
Нет для калана места краше, чем прибрежные морские воды, так называемой литорали, с небольшими, до полусотни метров, глубинами, обилием заросших водорослями мелководий, с крутыми каменистыми берегами, торчащими из воды камнями, надводными и подводными рифами. Его натуре милы покой, тишь да благодать. Волну и накат с моря эти звери не любят. И потому-то предпочитают они обосновываться в закрытых бухтах, заливах или у оконечностей мысов и островов, за которыми в любое время можно укрыться. Ученые говорят, что зоной устойчивого обитания морского бобра считается километровая полоса воды вокруг «сухопутья». Конечно же, не глубокой. Чистой. Прозрачной. Усеянной по дну морскими ежами и ракушками.
Каланы считаются зверями оседлыми. Это значит, что наши домоседы подолгу живут на облюбованном участке. В неспокойную, ветреную погоду держатся поближе к берегу, в штилевую же летом, когда море яростно сверкает расплавленным серебром, на собственный страх и риск уплывают от берега, пока его едва видно: на пять, десять километров, а то и вдвое больше. И спят там же! Но заволнуется море, напялят на себя белопенные шапки разгулявшиеся волны, расплачутся тоской и тревогой чайки, и заспешат «моряки» к своим спасительным берегам. Сухопутные моряки!
И все же привязанность к определенному участку у этих зверей весьма изменчива. Есть среди них закоренелые домоседы, есть и бродяги, которым дома не сидится. Летом и зимой каланы более оседлы, чем весной и осенью. На Командорских островах сезонные кочевки не совершают, а вот на Курилах такие миграции - явление обычное, хотя и не столь масштабное, как у котиков.
Командоры, Курилы... Тут самое время уточнить ареал каланов. А представляет он гигантскую дугу, протянувшуюся вдоль Курильских островов, восточного побережья Камчатки, Командорских, Прибыловых и Алеутских островов, побережья Аляски, Канады и США к югу от Калифорнии. Это былой, или восстановленный (теоретически, конечно), ареал. Сегодня он разорван и прерывист. Каланы заселяют лишь Курильские острова, южную оконечность Камчатки (мыс Лопатка), острова Командорские, Алеутские, Прибылова, Кодьяк и Калифорнийское побережье, между которыми укором совести алчным и безжалостным промышленникам прошлых веков простираются обширные пространства, где калана не стало. Но об этом попозже, мы еще не договорили о биологии нашего «сухопутного моряка».
Темпераментом каланы спокойны, добродушны и очень миролюбивы. Нравы их просты. Живут они небольшими колониями, но, случается, собираются в стада до сотни и даже больше голов и наслаждаются своим сообществом. Не кричат, не беснуются, не сражаются, как морские котики, проводящие в своих буйных страстях полугодовой брачный период часто тут же, рядом с каланами. Впрочем, резвое поведение не чуждо и каланам. Сытые, в штилевую погоду они затевают веселые игры: кувыркаются, гоняются друг за другом, будто в пятнашки играют, ласкаются. Какой все же симпатичный и обстоятельный каланий народ! И чем лучше его узнаешь, тем больше уважаешь.
Даже брачная пора - этот наиболее эмоциональный период в жизни большинства животных - у каланов проходит без шума и тем более без драк. Они даже аппетита не теряют. Но вместе с тем супружеские пары очень прочны, дружны, ласковы и нежны. Кормятся ли, играют, отдыхают - все время вместе. Спят рядышком, почти в обнимку.
Беременным каланихам природой предопределено ходить и плавать долго - восемь-девять месяцев. Зато детеныш появляется на свет божий отлично сформировавшимся, в густом пуху, зрячим, и даже с зубами. Весит он немного: полтора-два килограмма, редко два двести. А вот в длину вытягивается в половину материнской.
Каланиха - замечательная, исключительно заботливая мать... Чувствую, хотят мне бросить реплику: все матери «исключительно заботливы». Так-то оно так, да не совсем так и не всегда. Возьмите очаровательную мамашу из рода морских котиков. Ее пучеглазому несмышленышу всего несколько дней возраста, а она запросто оставляет своего детеныша на берегу, где Содом и Гоморра, и уплывает в море на три-четыре дня вкусно и до отвала поесть да насладиться волной и простором. Не всегда она, вернувшись, находит своего единственного живым, ну а если находит, то тот орет от голода и обиды на все просторное лежбище. А на другой день мама-котиха снова уплывает... Одна или с подружками. Весело...
Каланы благороднее котих и в другом: осиротевшего малыша обязательно усыновит другая мать и выкормит, а кормящая самка котика ни в жизнь не даст поесть чужому, даже если тот явно погибает от голода, а у нее млечные железы переполнены.
Каланенок - его еще зовут «медведком» - все время блаженствует на груди или на спине плавающей в море матери. Та не спускает с него глаз, кормит досыта, лижет, баюкает. Даже катает! А вместе с тем знакомит с миром, в котором детенышу жить. Не просто растит, но и воспитывает. А когда ее все же прижмет нужда поесть - жировых-то запасов кот наплакал! - она оставляет его спать где-нибудь в укромном месте, скажем, в зарослях капусты, а сама ныряет... И он спит на «груди» моря. Не тонет, не захлебывается. Море у него в крови. Никто его этому не учил - тут им командуют мудрые и таинственные врожденные рефлексы.
В первые же две недели «медведок» приобщается к пище взрослых, но сосет молоко несколько месяцев. И быстро растет, развивается, учится. Трехнедельный, уже хорошо плавает и ныряет. В полугодовалом возрасте меняет детский пухлявый мех на чудесную шубу взрослого, а в год сам с усам: в длину уже с мать, хотя и тоньше, весит почти 20 килограммов. Он все умеет и знает, как жить по-каланьи, но еще долго будет рядом с той, которая дала ему путевку в жизнь, в полной опасностей морской литорали. Подросток научился избегать своих извечных заклятых врагов - акул и косаток, а теперь и человека. Умеет уплывать от штормового наката в затишье, наловчился содержать свой мех в идеальной чистоте, знает, когда, что и как есть. Все знает, что положено знать «сухопутным морякам».
И еще доброе слово в адрес каланов: отцы - так называемые бобры - особой нежности к своему наследнику не проявляют, не хотят мешать воспитывать матерям. Но когда тем становится трудно, они тут как тут. Готовы во всем помочь.